Эрл Гарднер - Дело наемной брюнетки

— Да, — ответила она решительно.

— Мистер Мейсон, хотите ли вы задать какие-нибудь вопросы свидетельнице? — спросил председатель Большого Жюри.

— Минутку, минутку, — запротестовал Гуллинг. — Это противоречит закону.

— Меня не интересуют процессуальные тонкости, — заявил председатель. — Если вам хочется узнать мое мнение, то я считаю, что Перри Мейсон — один из самых лучших и уважаемых адвокатов. Может случится, что он придержит сведения о своем клиенте, но я не верю, чтобы он лгал. И если он заявил, что эта женщина сообщила ему о чем-то, то это должно быть правдой. И если у него есть три свидетеля для того, чтобы подтвердить его показания, то я хочу узнать об этом побольше. Я считаю, что заместитель окружного прокурора должен проявить больше заинтересованности в том, чтобы выяснить: не дает ли свидетельница Карлотта Типтон ложных показаний?

— Тем не менее, Мейсону нельзя допрашивать свидетеля. Это нарушает процедуру и закон.

— Хорошо, в таком случае мистер Мейсон будет говорить мне, о чем бы он хотел спросить свидетельницу, а вопросы буду задавать я, — сказал председатель с раздражением. — Какие вопросы вы хотели бы задать, мистер Мейсон?

— Спросите ее, в какое время она легла спать?

— Я не смотрю на часы каждый раз, когда ложусь спать, — злобно ответила Карлотта Типтон. — Это было сразу же после обеда.

— Вы разделись и легли раньше, чем Хайнс ушел из квартиры? — продолжил Мейсон. — Спросите ее об этом.

— Не смейте меня оскорблять! — закричала Карлотта Типтон. — Я была полностью одета, пока Боб не ушел.

Мейсон встретил вопросительный взгляд председателя и многозначительно постучал по часам.

— В какое время это было? — спросил председатель.

— Приблизительно без пяти два.

— А когда вы снова увидели Хайнса?

— Больше я его не видела никогда.

— Спросите, как долго она спала, — подсказал Мейсон.

— Весь день, — отпарировала Карлотта Типтон глядя на адвоката.

— Это в высшей степени неправильно, — беспомощно запротестовал Гуллинг.

— Можно легко доказать, что это ложь, — продолжал Мейсон, игнорируя протест заместителя окружного прокурора. — Хелен Ридли знала номер телефона Карлотты Типтон, Адела Винтерс и Ева Мартелл тоже его знали. По этому номеру они звонили Хайнсу. И телефон неустанно звонил в тот день, а отвечала на звонки Карлотта Типтон.

— Конечно, Адела Винтерс и Ева Мартелл поклянутся в чем угодно, чтобы спасти свою жизнь, — иронично сказал Гуллинг.

— Попробуйте спросить Хелен Ридли, — ехидно сказал Мейсон.

Наступила тишина, которую нарушил нервный, резкий голос Карлотты Типтон:

— Да, я просыпалась настолько, чтобы ответить на звонки, один или два раза. А потом я переворачивалась на другой бок и снова засыпала. Я не выходила из квартиры.

— Этот допрос выскальзывает у нас из рук, — холодно заметил Гуллинг. — Мне кажется, что его следует вести…

— У меня нет намерений позволять инсинуации в адрес уважаемого юриста, — осадил его председатель Большого Жюри. — Не знаю, какого мнение присяжные по этому поводу, но если мистер Мейсон совершил какое-либо преступление, то я намереваюсь его наказать. Если же нет, то я собираюсь защитить его честь.

Большинство присяжных согласно кивнули.

— Перри Мейсон представляет двух женщин, обвиняемых в грабеже и убийстве, — сказал Гуллинг.

— Почему вы не подождете вердикта Суда по этому делу, мистер Гуллинг? — отпарировал Мейсон.

— Потому что мне не нужно ждать. А если это интересует господ присяжных, то могу сказать…

— Минуточку, — перебил Мейсон.

Он встал. На его лице появилось выражение сосредоточенности, а прищуренные глаза смотрели в точку над головами присяжных заседателей.

— Мы слушаем, мистер Мейсон, — минуту спустя сказал председатель.

— У меня есть заявление для Большого Жюри.

— Какое? — спросил председатель.

— Ева Мартелл и Адела Винтерс обвиняются в убийстве Хайнса на основе одной лишь информации, — задумчиво начал Мейсон. — Пользуясь присутствием Высокого Суда и всех свидетелей по делу, предлагаю установить, кто действительно является убийцей.

— Кто же? — язвительно спросил Гарри Гуллинг.

— До сих пор мы предполагали, что Роберт Хайнс был убит в промежуток между без пяти два и двумя десятью, потому что в два часа одиннадцать минут Адела Винтерс оставила квартиру, унося с собой револьвер, из которого был застрелен Хайнс.

— А что неправильного в этом рассуждении? — спросил председатель.