Эрл Гарднер - Дело обеспокоенного опекуна

Войдя в кабинет, адвокат Перри Мейсон улыбнулся своей секретарше:

— Что сегодня интересного в почте, Делла?

Делла Стрит оторвалась от пачки писем, сложенной на рабочем столе Мейсона, и многозначительно посмотрела на шефа.

— Все как обычно. Люди все время чего-то хотят.

— И чего именно они хотят?

— Чтобы вы провели переговоры, написали деловые письма, разузнали подробности личной жизни знаменитостей…

— Ну, ладно. Что еще нового?

Делла трагически закатила глаза, изображая преувеличенную тревогу.

— Если вы не хотите, чтобы Герти окончательно потеряла способность что-либо соображать, срочно избавьте ее от общества Керри Даттона.

— А это еще кто такой?

— Молодой человек, весьма элегантно одетый. У него греческий профиль, прямо камея Гонзага, вьющиеся волосы, серые глаза и очень красивые губы. Своими широкими плечами, тонкой талией и всем прочим он может свести Герти с ума. Она уже не в силах отвести от него глаз…

— И чего хочет этот Даттон?

— Секрет. Его визитная карточка гласит: «Советник по капиталовложениям». Он сказал лишь, что хочет видеть вас по делу, весьма деликатному и сугубо личному. Боится огласки.

— Я не собираюсь заниматься никакими капиталовложениями. Я не…

— Он к вам по делу, — прервала его Делла.

— Моя специальность — дела, связанные с убийствами, и уголовные процессы. За каким чертом мне становиться советником советника по инвестициям?

— Мне он кое о чем намекнул, — сказала Делла.

— Рассказал, в чем суть его вопроса?

— Нет, только то, что это очень личное дело, требующее полной конфиденциальности.

— Его возраст?

— Тридцать — тридцать два.

— И я полагаю, — сказал Мейсон, — его туфли отполированы до зеркального блеска, у него свежий маникюр, галстук безукоризненно подобран к костюму и весь его облик безупречен.

— Не кажется ли вам, что описанный только что вами портрет не слишком отвечает классическому образу консультанта по капиталовложениям?

На мгновение Мейсон задумался.

— Черт возьми! — сказал он. — Надеюсь, он не собирается впутывать меня в темное дело. Что ж, примем его, — надо ведь спасти Герти.

Делла вышла в приемную и вернулась в кабинет вместе с посетителем.

— Мистер Даттон, мистер Мейсон, — представила она мужчин друг другу.

Мейсон окинул вошедшего оценивающим взглядом, затем вышел навстречу ему из-за стола. Мужчины обменялись рукопожатиями, и Даттон сказал:

— Я очень благодарен, мистер Мейсон, что вы меня приняли без предварительной записи. Мое дело не терпит отлагательств…

— Прошу вас изложить его без лишних предисловий, — ответил Мейсон, любезным жестом предлагая посетителю сесть. — Боюсь только, что вы пришли не по адресу. Вы ведь занимаетесь размещением капитала?..

— А вы — защитой преступников, не так ли? — перебил его Даттон.

— Допустим…

— Значит, я попал туда, куда мне надо.

— Кто же преступник?

Даттон ткнул себя пальцем в грудь. Мейсон оглядел его более внимательно.

— Вы арестованы и отпущены на поруки?

— Нет! — Даттон покачал головой. — Пока еще нет. Я пришел к вам как раз потому, что не хочу попасть в тюрьму.

— Растрата?

— Да.

— Кто понес убытки?

— Дезире Эллис.

— В каком размере?

— Скажем, четверть миллиона долларов.

Мейсон опустил голову.

— Каждый преступник имеет право обратиться к адвокату за защитой… Но адвокат не имеет права стать соучастником преступления. После того, что вы мне сказали, мой долг — вызвать полицию.

— Не спешите, мистер Мейсон, вам известны еще не все факты.

— Я узнал вполне достаточно из ваших собственных признаний.

— Может быть, вы все же позволите мне закончить?

— В вашем распоряжении две минуты, — довольно резко ответил Мейсон, взглянув на часы. — Я очень занят, и ваши дела интересуют меня не больше, чем вы сами.

Даттон покраснел, но тем не менее продолжал:

— Темплтон Эллис, отец Дезире Эллис, был одним из моих постоянных клиентов. Он умер четыре года назад. В то время Дезире было всего двадцать три года, она вращалась в кругу людей, которые не нравились ее отцу. Поэтому в своем завещании он доверил мне управлять всем своим состоянием с тем условием, чтобы я обеспечивал дочь необходимыми средствами по моему усмотрению. Он даже дал мне право, если я сочту это разумным, расходовать основной капитал. Я мог свободно покупать и продавать любые акции и другие ценные бумаги, входившие в наследство.