Эрл Гарднер - Дело о смертоносной игрушке

Таким образом, работа судмедэксперта всегда вызывала живейший интерес. Судебный медик — это беспристрастный свидетель, руководствующийся только фактами.

Ни при каких обстоятельствах он не должен вмешиваться в прерогативы суда или пытаться подменить собой прокурора.

Я был единственным экспертом во многих расследованиях, связанных с убийством. Я беседовал с другими судебными медиками, выступавшими свидетелями в суде. Одни из них были объективны, беспристрастны и справедливы, другие — специалисты своего дела, умны, но склонны принимать чью-либо сторону.

К несчастью, большей популярностью пользуются свидетели именно последнего типа. Многие адвокаты предпочитают иметь дело с медиками, которые помогают им выиграть процесс, экспертами-«фанатиками», у которых хорошо подвешен язык и которые участвуют во множестве судебных разбирательств, а спокойные, действительно беспристрастные медэксперты обречены проводить время в лаборатории».

Я бы хотел, чтобы каждый прочитавший эти строки, если ему когда-нибудь придется выступать свидетелем в суде, вспомнил доктора Эдельсона и не пытался произвести впечатление на суд или поразить его своими показаниями. Пусть он призовет на помощь чувство собственного достоинства, свои нравственные и этические принципы, свою преданность истине и абсолютное доверие обеим сторонам.

Недобросовестный эксперт может, конечно, помочь той или другой стороне выиграть дело, но специалисты, подобные доктору Эдельсону, делают честь нашему обществу и медленно, но верно способствуют совершенству процедуры судебного разбирательства.

Поэтому с глубочайшим уважением и восхищением я посвящаю эту книгу моему другу Лестеру Эдельсону, доктору медицины.

Эрл Стенли Гарднер

С галантностью, присущей всему, что он делал, Мервин Селкирк сказал Норде Эллисон:

— Прошу прощения…

Затем наклонился и с силой ударил по детской щеке.

— Юные джентльмены, — сказал он своему семилетнему сыну, — не должны перебивать взрослых, когда те разговаривают.

Затем Мервин Селкирк вновь откинулся на спинку стула, закурил сигарету и, обращаясь к Норде Эллисон, произнес:

— Так как вы сказали?..

Но Норда Эллисон была не в состоянии продолжать разговор. Она не могла отвести взгляд от обиженных глаз ребенка и внезапно осознала, что это уже не в первый раз…

Пытаясь удержать слезы, «как большой», оскорбленный мальчик помедлил у дверей, пробормотал:

— Простите… — и вышел.

— Это все влияние матери, — объяснил Мервин Селкирк. — Дисциплина для нее — это вопрос теоретический, который никогда не переходит в практику. Когда Роберт возвращается от нее из Лос-Анджелеса, с ним невозможно справиться.

Норде вдруг открылось истинное лицо Мервина Селкирка. Вежливая, ленивая улыбка, приветливость и учтивость — это все маска. За наполовину высокомерными, наполовину шутливыми, но всегда учтивыми манерами джентльмена, привычными для окружающих его людей, скрывался настоящий эгоист с садистскими наклонностями.

Норда резко поднялась, ошеломленная не столько своим открытием, сколько отчетливостью возникшего перед ней образа нового, настоящего Мервина.

— Боюсь, что я слегка нездорова, Мервин, — сказала она. — Пожалуй, я пойду. У меня разболелась голова. Поеду домой, приму аспирин и немного отдохну.

Он вскочил и остановился у нее за спиной. Левой рукой он крепко сжал ее запястье.

— Твоя голова заболела как-то внезапно.

— Да.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Нет.

Он помедлил, как тогда, когда готовился ударить по лицу сына. Она почти физически ощущала, как он собирается с силами для атаки. Но разговор неожиданно принял другое направление.

— Так дело не пойдет.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что ребенок должен привыкать к дисциплине. Ты слишком распускаешь его.

— Я не распускаю его, но ведь и к дисциплине ребенка можно приучать по-разному, — ответила она. — Роберт — чувствительный мальчик, милый и в то же время гордый.

Тебе надо было подождать, пока я уйду, и потом объяснить ему, что перебивать невежливо, это было бы гораздо лучше. А ты поступил наоборот. Унизил мальчика в моем присутствии. Ты задел его самолюбие и…

— Достаточно, — холодно прервал ее Мервин Селкирк. — Я не намерен выслушивать поучения незамужней женщины относительно воспитания детей.

— Я думаю, — тихо сказала Норда, — что только теперь начинаю узнавать тебя по-настоящему.