Эрл Гарднер - Дело о дневнике загорающей

— Какие показания он будет давать? — спросил адвокат.

Она пожала плечами.

— Наверное, они вручили ему повестку в последний момент. Он бы обязательно дал нам знать, если…

— Вы уверены?

— Конечно.

— Вы полностью доверяете ему?

— Поставлю на него свою жизнь.

— Возможно, вы как раз это и делаете, — заметил Мейсон.

В зале появились доктор Кандлер и бейлиф.

— Доктор Кандлер, — объявил бейлиф.

— Пожалуйста, пройдите вперед и примите присягу, доктор, — пригласил Бергер.

Доктор Кандлер бросил на Арлен ободряющий взгляд, затем подошел к месту дачи свидетельских показаний, поднял правую руку, принял присягу и ответил на предварительные вопросы.

Затем доктор Кандлер повернулся к окружному прокурору.

— Я думаю, будет честно с моей стороны сразу заявить вам, что абсолютно ничего не знаю о деле, — сказал он.

— Это вы так думаете, доктор, — возразил Гамильтон Бергер, — но я так не считаю. Вы были знакомы с Колтоном П. Дювалем, когда он работал в Коммерческом банке Лос-Анджелеса?

— Да.

— Вы были его личным врачом?

— Да, сэр.

— Также врачом банка?

— Да, сэр.

— Вы знакомы с Арлен Дюваль?

— Я знал ее еще маленькой девочкой.

— Сколько лет вы ее знаете?

— Двенадцать по меньшей мере.

— Сколько ей было лет, когда вы ее увидели в первый раз?

— Где-то двенадцать или тринадцать.

— Вы оставались в дружеских отношениях с Арлен Дюваль, на протяжении всего того времени, что ее отец находится в заключении?

— Да.

— Вы поддерживаете постоянную связь с ее отцом?

— Да, сэр.

— Вы были инициатором подачи прошения о том, чтобы Колтона П. Дюваля освободили условно-досрочно?

— Да, сэр.

— Вы сами собирали подписи?

— Частично сам, а частично моя старшая медсестра, миссис Травис.

— Кто?

— Миссис Травис, ее полное имя Роза Рукер Травис.

— Часть подписей собирала она?

— Да, сэр.

— Но она делала это, работая у вас, вы оплачивали ее время, она действовала по вашему заданию?

— Да, сэр.

— Вы время от времени общались с Арлен Дюваль на протяжении последних полутора лет?

— Много раз.

— Вы общались лично, переписывались или разговаривали по телефону?

— Послушайте, я занятой человек, — взорвался доктор Кандлер. — Если вы пригласили меня сюда только для того, чтобы…

— Минутку, доктор. Успокойтесь. Я хочу выяснить, знакомы ли вы с почерком Арлен Дюваль?

— Да.

— И я хочу напомнить вам, доктор, что вы находитесь под присягой. Сейчас я покажу вам дневник, написанный якобы почерком Арлен Дюваль. Я прошу вас внимательно посмотреть на почерк и сказать, написан ли дневник рукой Арлен Дюваль.

Гамильтон Бергер с победным видом подошел к свидетелю и протянул ему тетрадь.

За своей спиной Мейсон услышал возглас отчаяния, вырвавшийся у Арлен.

— О, нет… нет! — задыхаясь шептала она. — Они не должны были, они не могли… Вы обязаны их остановить.

Из свидетельской ложи послышался профессионально спокойный голос доктора Кандлера:

— Да, это почерк Арлен Дюваль.

— Вся тетрадь написана ее почерком?

— Я не разглядывал каждую страницу.

— Пожалуйста, посмотрите каждую страницу, — попросил Гамильтон Бергер. — Не читайте весь дневник, а просто взгляните на почерк, чтобы сказать, она писала это или нет.

Доктор Кандлер начал листать страницы дневника. Время от времени он кивал головой. Закончив, доктор заявил:

— Да, похоже, что все написано ее почерком.

Арлен наклонилась к Мейсону и зашептала:

— Я специально вела еще один дневник, чтобы сбить всех со следа, но полиция обнаружила настоящий, который был спрятан у колеса. Вы не должны позволить доктору Кандлеру прочитать, что там написано. Там есть вещи, которые превратят его из союзника во врага.

— А теперь я хотел бы обратить ваше внимание на записи, сделанные, в соответствии с отметками, седьмого, восьмого и девятого числа текущего месяца, — продолжал Гамильтон Бергер. — Я прошу вас очень внимательно посмотреть на них, обратить внимание на почерк, которым написано каждое слово. Я бы хотел знать, каждое ли слово из названных мной записей, написано почерком обвиняемой Арлен Дюваль.

— Остановите его, — прошептала Арлен Мейсону.

— Я возражаю против подобного вопроса, потому что он уже был задан и на него был получен ответ, — сказал Мейсон. — Доктор заявил, что весь дневник написан почерком обвиняемой.

Казалось, что доктор Кандлер не замечает ничего происходящего вокруг. Он погрузился в чтение дневника.