Эрл Гарднер - Дело о девственнице-бродяжке

— А что там с хлопками-выстрелами?

— Честно говоря, когда я услышала их, подумала, что это двигатель грузовика или выхлопная труба.

— Когда вы услышали их?

— Ну, не знаю, наверное, минут за десять до того, как вышла на шоссе.

— Вы говорите — до того, как вышли на шоссе?

— Да, так.

— Примерно минут за десять?

— Пожалуй.

— До этого вы говорили несколько иное.

— Да. Я пыталась оградить себя насколько могла. Хотела обеспечить себе полное алиби. Конечно же я вовсе не хотела, чтобы кто-то мог подумать, что я могла быть близко к дому, когда прозвучали выстрелы, поэтому я немного сдвинула события во времени.

— Совсем немного?

— Да, конечно… пожалуй.

— Вы не знаете, сколько времени машина мистера Эдисона была у мистера Фэррела до того, как вы услышали, как ее заводят?

— Не знаю.

— А когда вы услышали, как она переезжает через деревянный мостик, как она взбирается по нему на шоссе, вы подумали, что она едет совсем от другого дома?

— Мистер Мейсон, честное слово, я не лгу. Я думала, что ушла от дома мистера Фэррела не меньше, чем за милю.

— По сути дела, — сказал Мейсон, — в течение всего этого эпизода вы полностью и целиком думали лишь о себе. Не так ли?

— Конечно. Как же иначе? И о чем же еще мне было думать?

— А рассказ о гнусном типе в «линкольне» вы полностью выдумали?

— Да.

— Что ж, вы ведь записали номера всех машин, на которых ехали в тот день? Если это так, то мы можем связаться с водителями и все проверить.

— Да, — согласилась она, — разумеется. Они, наверное, запомнили меня.

— Сколько же вы заработали в тот день?

— Около восьмидесяти долларов.

— Это ваш обычный дневной заработок?

— Примерно.

— У меня больше нет вопросов, — сказал Мейсон.

— У меня тоже, — заявил Гамильтон Бергер.

— В таком случае, — заявил судья Китли, — Суд прерывает слушание дела до десяти утра завтрашнего дня. За это время мне хотелось бы проверить правдивость показаний этой молодой женщины. Я полагаю, что окружная прокуратура и полиция проведут дополнительные расследования с целью установления действительного хода событий. Я считаю, что свидетельница, несомненно, виновна в даче ложных показаний.

— Да, Ваша Честь — вынужден был согласиться удрученный Гамильтон Бергер.

— Заседание Суда закончилось, — объявил судья Китли.

Делла Стрит взяла Мейсона под руку:

— Ну, шеф, это было превосходно. Просто чудесно.

— Отлично, Перри, молодец, — протиснулся к ним Пол Дрейк.

— Да, удачное начало, — согласился Мейсон. — И все благодаря тому, что у меня был козырь — рассказ ее матери. Именно поэтому я смог задавать вопросы, которые выглядели вполне обычными, невинными, но на которые она не знала как ответить. Если бы я сразу начал с главного, тогда все, включая судью, не дали бы мне выяснить правду.

— Что теперь собираешься делать, Перри?

— Как раз теперь-то, Пол, мы и приступим к работе. Начнем с того, что ты возьмешь список всех номеров машин из записной книжки Вероники. Твои люди должны найти всех владельцев этих машин и выяснять, кто из них подвергался шантажу со стороны Эрика Хэнсела.

Заложив большие пальцы в проймы жилета, Мейсон расхаживал по своему кабинету. Дрейк развалился в черном кожаном кресле для посетителей в своей излюбленной позе — оперся спиной об один подлокотник и свесив ноги через другой. Делла сидела за своим столом.

— Во всем этом деле полно странностей и неувязок, — сказал Мейсон. — Посмотрите, что получается — кто-то с улицы стреляет через окно в Эдгара Фэррела, убивает его первой же пулей, потом уходит, разряжает оружие, стреляя в воздух, потом вынимает из барабана гильзы и выбрасывает револьвер. Полная бессмыслица!

— Почему? — отозвался Дрейк. — Ведь он уже убил Фэррела.

— А откуда убийце это знать?

— Он хорошенько прицелился, выстрелил в голову и увидел, как тот упал.

— Нет, Пол, не получается. Нужно быть невероятно метким стрелком, чтобы, стреляя с улицы через окно, быть абсолютно уверенным, что сразил противника насмерть, попав ему в голову. А потом надо было еще войти в дом, подняться наверх и потушить лампу, выйти из дома и уехать. Нет, убийца бы так не сделал.

— Но почему?

— Потому что, выстрелив в Эдгара Фэррела, он, входя в дом, должен держать револьвер наготове на тот случай, если Фэррел вдруг еще жив и может оказать сопротивление.

— А почему ты думаешь, что было иначе?

— Да потому, что согласно свидетельским показаниям вся обойма была расстреляна в течение нескольких секунд после первого выстрела.