Эрл Гарднер - Дело о девственнице-бродяжке

— Но вы так поняли ситуацию?

— Ну, я…

— Он понял именно так, — заявил Гамильтон Бергер. — Вымогательство — это относительно небольшое правонарушение по сравнению с убийством.

— Прекрасно, — ответил Мейсон, — но остается тот факт, что ему обещали снять обвинение.

— Да, — рявкнул разозленный Бергер.

Мейсон повернулся к Хэнселу.

— Почему вы не сказали об этом?

— Вы спрашивали о договоре. Никаких договоров не было. Было просто соглашение, но не договор.

— Очень тонкое рассуждение, мистер Хэнсел. Договоров вы не заключали, но зато заключили соглашение с окружным прокурором.

Хэнсел молчал.

— Вы никогда не привлекались к судебной ответственности? — спросил Мейсон.

— Привлекался.

— За что?

— За шантаж.

— Сколько раз?

— Четыре.

— У вас есть помощница, женщина, с которой вы работаете. Не так ли?

— Протестую против такого некорректного, непозволительного ведения допроса, — заявил Гамильтон Бергер. — Задавая подобные вопросы, не относящиеся к делу, защита затемняет суть и ставят под угрозу репутацию свидетеля.

— Вы согласны с этим, мистер Мейсон? — спросил судья Китли.

Мейсон почтительно поклонился.

— Целью моих вопросов был не подрыв репутации свидетеля, Ваша Честь, но выяснение личности его помощницы. Возможно, именно ее отпечатки пальцев найдены в доме, где совершено убийство, отпечатки, принадлежащие женщине, личность которой не установлена.

В зале зашумели. Судья Китли постучал молотком, призывая к порядку.

— Я не думаю, что вопрос следует ставить именно так, — наконец заявил судья Китли. — Такая форма постановки вопроса может лишь дискредитировать свидетеля. Время слушания дела подошло к концу. Продолжение слушания состоится завтра в десять часов утра.

Судья Китли покинул зал. Вслед за ним ушел и Гамильтон Бергер, которому пришлось отбиваться от наседавших журналистов.

Мейсон, улыбаясь, стоял в окружении репортеров, готовый отвечать на вопросы.

— Господа, я не могу полностью выкладывать свои карты. Но факты говорят сами за себя. Вы видели, как выступило обвинение. Все базируется на показаниях отъявленного шантажиста. Есть отпечатки двух каких-то таинственных женщин. Кто они? Установило ли обвинение их личности? Нет. Насколько обвинение стремится установить их? Судите сами, господа.

В этот момент сквозь толпу журналистов к Мейсону пробился Пол Дрейк и зашипел ему прямо в ухо:

— Важная новость!

— Что такое?

— Мы нашли ее.

— Кого? Партнершу Хэнсела?

— Нет. Лауру Мэй Дейл. Мать Вероники.

— Наконец-то! — не скрывая радости, воскликнул Мейсон.

— Мои парни нашли ее в ресторане, в городке в Индиане. Они посадили ее я самолет, сказали, что от этого зависит судьба ее дочери. Теперь она здесь. Я не мог сообщить тебе во время заседания.

— Мистер Эдисон, — возвысил голос Мейсон. — Подождите минутку! Бейлиф, прошу вас, задержите мистера Эдисона.

Охранник, сопровождающий Эдисона, остановился. Мейсон подошел к нему и, взяв его за руку, зашептал:

— Хорошие новости, мистер Эдисон, наконец-то у нас кое-что есть!

— Что есть? — не понял Эдисон.

— Сейчас я не ногу вам все объяснить, но теперь вы можете чувствовать себя спокойнее.

Мейсон вернулся к Дрейку.

— Отлично, Пол, пойдем отсюда. Теперь мне нужна Делла Стрит и ее блокнот, я хочу, чтобы показания этой женщины были застенографированы. А ее отпечатки следует сравнить с теми отпечатками, которые полиция нашла в загородном доме. Где она сейчас?

— В отеле.

— Она никуда не денется оттуда?

— Нет. Там дежурят два моих оперативника. Кроме того, мы обещали, что доставим к ней Веронику.

Мейсон усмехнулся.

— Мы можем лишь попытаться доставить к ней Веронику. Мы свяжемся с Гамильтоном Бергером и заявим ему, что мать Вероники просит дать ей возможность увидеть дочь.

— Но он же лопнет от злости. А потом скажет, что свидание может состояться только в прокуратуре.

— До этого он додумается после. А сперва только разозлится. Где, ты говоришь, она остановилась?

— Там же, где и дочь, в отеле «Роквей». Тут психология.

— Это ни к чему. Она достаточно умна и во всем разбирается. Если она никак не причастна к шантажу, значит, я ничего не понимаю в людях. Поехали.

Делла Стрит, Пол Дрейк и Перри Мейсон подошли к номеру шестьсот двенадцать и постучали в дверь.

— Что нужно? — раздался за дверью грубый мужской голос. Дверь чуть-чуть приоткрылась. Тот же голос, но другим тоном произнес: — О, это вы, босс. Входите, пожалуйста.