Эрл Гарднер - Дело хромой канарейки

С места поднялся человек, у которого было полностью забинтовано все лицо, так что видны были только один глаз да кончик носа. Человек сказал приглушенно:

— Прошу меня извинить.

— Кто вы такой? — спросил Скэнлон.

— Джексон Вейман. Я был свидетелем на прошлом дознании, а сейчас получил повестку явиться в качестве свидетеля и на второе дознание. Но я болен.

— Что с вами?

— У меня на лице воспалились все порезы и ушибы. Попала какая-то инфекция. Мне нужно лежать в постели, а не разгуливать по судам.

Его перебила тощая, свирепого вида пожилая женщина, занявшая место в противоположном конце зала. Она почти завопила пронзительным голосом:

— Ваша честь, то же самое можно сказать и про меня! Я миссис Стелла Андерсон. Я тоже была свидетельницей на прошлом дознании. И мне снова приказали явиться и дать показания по этому делу, хотя мне решительно ничего неизвестно про этого несчастного человека.

— Возможно, вам известно гораздо больше, чем вы можете себе представить, — сказал с добродушным видом коронер. — Но поскольку вы вызваны повесткой, я попрошу вас спокойно сесть и послушать показания хотя бы нескольких свидетелей. Что же касается вас, мистер Вейман, то я вызову вас при первой возможности. Однако первым будет давать показания доктор Боллас.

Доктор Боллас четким шагом прошел на помост для свидетелей.

— Но я требую, чтобы меня вообще отпустили, — повысил голос Вейман. — У меня инфекционное воспаление, которое может кончиться очень плохо, если я не буду соблюдать режим.

— В таком случае вам следовало предоставить справку от врача, — сказал Скэнлон, — но уж поскольку вы пришли сюда, держите себя в руках и не мешайте суду. Я задам всего несколько процедурных вопросов мистеру Болласу.

— Доктор Боллас, сколько времени вы работаете в больнице «Доброго Самаритянина»?

— Больше года.

— Вы осматривали останки усопшего?

— Да.

— Вам известен этот человек?

— Да. Это тот самый пациент, которого я приводил в чувство от шока, то есть травматической амнезии, гематомы и порезов тридцатого числа этого месяца.

— Где вы проводили осмотр пациента, доктор?

— В больнице «Доброго Самаритянина». Насколько мне известно, пациент оказался жертвой автомобильной катастрофы. К нему вернулось сознание после того, как его привезли в больницу. Его физические увечья были поверхностными, но он страдал от явно выраженной травматической амнезии. Он…

Далее доктор подробно рассказал о всех предпринятых им мерах, чтобы выяснить имя Паккарда.

— И он вспомнил его?

— Да, он потом вполне осмысленно отвечал на все мои вопросы.

— Известно ли вам, доктор, что, выйдя из больницы, этот человек исчез?

— Именно так мне сообщили.

— Несколько позже его труп нашли под обломками машины на дне глубокого каньона высоко в горах Санта-Моники. Поскольку полученные им физические увечья были очень тяжелыми, можно предположить, что смерть наступила почти мгновенно. Об этом будет говорить патологоанатом.

— Да, — сказал доктор Боллас, — я могу подтвердить то же самое даже на основании простого поверхностного осмотра. Его череп был вдребезги разбит.

— Кроме того, у него были многочисленные серьезные повреждения, включая переломы костей. Доктор, мне нужно знать, возможно ли, что если этого человека не лечили от амнезии, то он мог находиться иногда в состоянии своеобразного бреда?

— Исключено, — без колебаний отрезал доктор Боллас, даже словно с каким-то вызовом. — Если я выпускаю человека из больницы, значит, он здоров. В случае, если бы был хоть один процент вероятности рецидива амнезии, я бы его не выпустил, уж будьте уверены. Разумеется, если после этого повторился новый шок, скажем, еще одно увечье, могла повториться и травматическая амнезия, но уже иная, не зависящая от первой.

— Что вы можете нам сказать об опознании погибшего?

— Принимая во внимание состояние трупа, идентификация, разумеется, могла базироваться только на косвенных доказательствах. Например, до этого было точно установлено, что человек, назвавшийся Карлом Паккардом из Олтвилла, в Действительности являлся следователем при правлении противопожарного страхового общества Джексоном Брауном, Имя Карла Паккарда ему облегчало его деятельность, так что вспомнив в больнице свое амплуа, он немедленно вспомнил и причины, вынуждавшие его скрывать свое подлинное имя. Именно поэтому он при мне ни словом не обмолвился о Джексоне Брауне, а сразу же заявил, что он Карл Паккард из Олтвилла.