Эрл Гарднер - Двойная сделка с бриллиантами

Девушка нахмурилась. Пушистые ресницы мягко легли на щеки, скрыв предательски заблестевшие глаза. Тонкий пальчик снова принялся чертить на скатерти непонятные узоры.

— Ой, простите, пожалуйста, — вдруг спохватилась блондинка. — Я совсем забыла, что мой менеджер просил подойти к нему. Это по поводу песенки, что я должна петь. Мне надо бежать. Пока!

Взметнулся пестрый ворох юбок, мелькнули стройные ноги в кружевах оборок, и девушка упорхнула, одарив Пола на прощание пламенным взглядом поверх обнаженного плеча.

Прай подождал еще десять минут. Она так и не появилась.

Вместо блондинки к его столику приблизился официант и вежливо сообщил, что, к величайшему сожалению, мисс Тэннер не сможет к нему присоединиться — ее вызвали к внезапно заболевшей матери. Она очень огорчена, просит ее извинить и надеется, что джентльмен будет любезен и пожалует в какой-нибудь другой день.

Пол Прай выказал сожаление в связи с печальными обстоятельствами и подобающее случаю раздражение человека, которого лишили обещанного удовольствия. После этого он поднялся и, слегка пошатываясь, направился к выходу. Причем каждый свой шаг он делал с преувеличенной осторожностью, как изрядно захмелевший человек, стремящийся выглядеть трезвым.

Пол Прай зашел в магазин, где торговали сумками, чемоданами и тому подобной кожгалантереей, и выбрал два саквояжа. Один из них — маленький, черный — он велел обить по краям небольшими медными гвоздиками.

Другой — большой, желтовато-коричневый — прихватил с собой.

В соседнем магазине молодой человек приобрел целую упаковку рыболовных крючков и несколько небольших заклепок. К тому времени, как он закончил возиться с большим желтовато-коричневым саквояжем, тот с виду не изменился. Он оставался все таким же обычным, можно сказать, традиционным и даже консервативным. Но только снаружи.

Дно саквояжа исчезло, а его внутренняя поверхность была плотно утыкана рыболовными крючками, что, конечно, делало его чрезвычайно полезным для вполне определенной цели и абсолютно непригодным для какой-либо другой.

Итак, Пол обзавелся двумя разными, но вполне пригодными к употреблению саквояжами. Пришло время позвонить Моффиту в Кентервилль.

— Моффит, добрый день, — бодро приветствовал он ювелира. — Это Гарфилд. Дело вот в чем — я все еще подумываю об этом колье. Наверное, стоит попробовать еще раз связаться с вашим поставщиком. Я ведь дал вам слово, а свое слово я привык держать. Хотя, если честно, в прошлый раз ваш поставщик меня изрядно разочаровал. Свяжитесь с ним по телефону, пусть пришлет новую партию колье, только не так, как вчера, пусть позаботится, чтобы вещицы были — первый сорт! Только учтите — колье мне понадобится сегодня. Я собираюсь уехать вечерним рейсом. Сейчас 1.15, следовательно, он может отправить курьера рейсом в 2.10, ко времени его приезда я уже буду у вас. Выбрать колье я смогу и за десять минут, так что много времени это не займет.

И Пол Прай, не дослушав старого ювелира, который рассыпался в благодарностях, повесил трубку. Он целиком погрузился в детальную разработку некоторых деталей отъезда. Сюда входило и намеченное свидание с пилотом самолета, который город мог предоставить в его распоряжение.

К двум часам его план был уже разработан. Ровно в два часа и девять с половиной минут Пол Прай прибыл на автовокзал. В его руках было два саквояжа: один — большой, желтовато-коричневый без дна, и другой — маленький, черный, весь усеянный медными заклепками.

Пол Прай обежал взглядом сидевших в автобусе пассажиров и мигом узнал знакомую худощавую фигуру с неизменной спортивной газетой в руках. Возле сиденья, где расположился этот, казалось, ничем не примечательный человек. Пол, поколебавшись, остановился. Но в это самое время машина резко рванула с места.

Визг покрышек и сильный толчок, по всей видимости, явились для него неожиданностью, и Пол, не удержавшись, отпрянул в сторону. Он попытался зацепиться за что-нибудь, но, к несчастью, рука его была занята большим желтовато-коричневым саквояжем. Тот вырвался из рук и рухнул на сиденье, где уже стоял аккуратный черный саквояж, принадлежавший молодому человеку. Вслед за саквояжем рухнул и сам Пол, да так ловко, что уткнулся головой прямо в грудь хозяину черного саквояжа, мирно изучавшему спортивную хронику.

Дальше события разворачивались с невероятной быстротой.

Одним пружинистым движением молодой человек вскочил на ноги. Свежая газета была отброшена на пол. С быстротой молнии его правая рука скользнула под пиджак, а взгляд метнулся в сторону черного чемоданчика с блестящими заклепками. Убедившись, что саквояж в полной сохранности пребывает на том же самом месте, молодой человек немного расслабился и опустил руку.