Николас Мейер - Пылай, огонь (Сборник)

— Ей-богу, он прав! — воскликнул Хэм Сандвич, громко хлопнув себя тяжелой рукой по бедру. — Провались я на этом месте, если мне это когда-нибудь приходило в голову!

Послышались голоса:

— И мне не приходило! И мне... От него ничего не скроется. Ну и глаз!

— Джентльмены! Хотя убийца находился на большом расстоянии от своей жертвы, но все же не избежал ранения: его ударило вот этим деревянным обломком. Мы видим на нем следы крови. Где бы ни был сейчас убийца, он носит на себе этот красноречивый след. Я подобрал обломок в том месте, где убийца поджигал роковой шнур. — Шерлок Холмс со своей высокой трибуны обвел взором аудиторию, и лик его омрачился. Он медленно простер руку: — Вот убийца!

На миг все застыли от изумления. Затем два десятка голосов воскликнули:

— Сэмми Хильер?! Черта с два! Он?! Да это просто чушь!

-—Осторожнее, джентльмены! Не делайте поспешных выводов. Взгляните! У него на лбу кровавый шрам.

Сэмми Хильер побледнел от ужаса. Едва сдерживая слезы, он озирался по сторонам, взглядом взывал о помощи и сочувствии. Протянув в мольбе руки к Шерлоку Холмсу, он с отчаянием воскликнул:

— О нет, нет, я не убивал его! Клянусь вам, не убивал! Я разбил лоб, когда...

— Констебль! Арестуйте преступника! — приказал Шерлок Холмс. — Я дам присягу о правомочности ареста.

Констебль неуверенно шагнул вперед, потом замешкался и остановился.

Хильер снова молил о спасении:

— О Арчи! Не допусти этого! Моя мать умрет с горя! Ты ведь знаешь, как я поранил голову! Расскажи им и спаси меня! Спаси меня!

Арчи Стилмен пробился вперед.

— Да, я спасу тебя, — сказал он. — Не бойся! — Затем обратился ко всем присутствующим — Каким образом он разбил лоб — совершенно не важно. Эта царапина к делу не относится и вообще не имеет никакого значения.

— Да хранит тебя бог, Арчи! Ты — верный друг.

— Ура, Арчи! А ну-ка, парень, поддай жару! Двинь-ка его козырным тузом! — завопили присутствующие, сердца которых вдруг преисполнились гордостью за своего доморощенного гения и патриотической верностью, и эти чувства в один миг коренным образом изменили настроение аудитории.

Дождавшись, когда утихнет шум, юный Стилмен сказал:

— Я попрошу Тома Джефриса стать там, у той двери, а констебля Гарриса — у этой и никого не выпускать.

— Есть. Действуй дальше, старина!

— Полагаю, что преступник находится среди нас. И вскоре я вам его покажу, если моя догадка правильна. А теперь я вам расскажу об этом трагическом событии все — от начала до конца. Поводом к убийству была месть, а вовсе не грабеж. Убийца — вовсе не слабоумный. Он вовсе _не_ находился на расстоянии в шестьсот двадцать два фута от места взрыва. Его вовсе _не_ ударило обломком. Он вовсе не закладывал взрывчатку у фасада хижины, Он вовсе _не_ приносил туда патронташ, и он вовсе не левша. А в остальном, если не считать вышеупомянутых ошибок, заключение нашего именитого гостя неоспоримо.

Струя добродушного смеха прожурчала по комнате, друг кивал другу, как бы говоря: «Вот это сказано! Вот это с перцем!^ Молодчина парень! Хороший малый! Он своей марки не роняет!»

Спокойствие гостя осталось невозмутимым. Стилмен продолжал:

— У меня тоже есть свидетели. И сейчас я скажу вам, где еще их можно найти.

Он поднял в руке кусок толстой проволоки. Все вытянули шеи, стараясь разглядеть ее.

— Она покрыта тонким слоем сала. А вот до половины сгоревшая свеча. На расстоянии дюйма друг от друга на свече остались деления. Вскоре вы узнаете, где я нашел эти вещи. Я не стану заниматься рассуждениями, высказывать догадки, делать внушительные сопоставления всевозможных улик и заниматься всеми прочими эффектными трюками ремесла сыщика, а расскажу вам просто и ясно, как произошло все это прискорбное событие.

Ради вящего эффекта Арчи сделал паузу, чтобы тишина и напряженное ожидание еще больше разожгли интерес аудитории. Затем он продолжал:

— Убийца обдумал план действий очень тщательно, и эта был хороший план, весьма искусный, изобретательный, свидетельствующий не о слабом, а, наоборот, о сильном уме. План, рассчитанный на то, чтобы отвести все подозрения от его исполнителя. Прежде всего убийца сделал на свече метки на расстоянии дюйма друг от друга, зажег ее и проследил, за сколько времени сгорает один дюйм свечи. Выяснилось, что четыре дюйма свечи сгорают за три часа. Я сам лично только что проделал наверху подобный опыт, пока в этой комнате проводился опрос о характере и привычках Флинта Бакнера. Мне удалось вычислить скорость сгорания свечи, укрытой от ветра. Проведя опыт со свечой, преступник задул ее (эту свечу я вам уже показывал) и сделал метки на другой свече, которую он вставил в жестяной подсвечник. Затем на метке, указывающей пять часов горения свечи, он проделал отверстие раскаленной проволокой, — эту проволоку я вам только что показывал. На ней тонкий слой сала, которое сначала растаяло, а потом снова застыло. С трудом, должен сказать, с большим трудом убийца пробрался сквозь густые заросли чапарраля, покрывающие крутой склон позади хижины Флинта Бакнера, и притащил с собой пустой бочонок из-под муки. Он спрятал его в зарослях, в этом совершенно надежном укрытии, и поставил в бочонок свечу. Затем он отмерил около тридцати пяти футов шнура — расстояние от бочонка до задней стены хижины. В стенке бочонка он просверлил дырку, — вот сверло, которым он это сделал. Затем продолжал усердно работать, пока не закончил все приготовления. И тогда один конец шнура оказался в хижине Бакнера, а другой его конец, в котором преступник проделал маленький желобок для закладки пороха, находился в свече. Он должен был загореться ровно в час ночи, при условии, что свечу зажгут около восьми часов вечера, — бьюсь об заклад, что именно так оно и было. И при условии, что в хижине имелась взрывчатка, с которой был соединен конец шнура, — бьюсь об заклад, что так оно и было, хотя не могу этого доказать. Друзья! Бочонок и сейчас стоит там, в зарослях, и в нем есть огарок свечи в жестяном подсвечнике. Остаток обгоревшего шнура торчит в просверленной дырке, а второй его конец — под горой, там, где стояла хижина. Все это я видел своими глазами час или два тому назад, пока господин профессор измерял тут мировые пространства и собирал всевозможные тряпочки и осколки и прочие реликвии, не имеющие ровным счетом никакого отношения к делу.