Агата Кристи - Эриманфский кабан

И все же если Лементейл говорит, что сведения получены из надежного источника, ему верить можно. Пуаро знал швейцарского комиссара полиции и уважал методы его работы.

Какие-то неизвестные причины заставили Марраскауда назначить встречу в этом далеком от цивилизованного мира месте.

Пуаро вздохнул. Ему не очень нравилась перспектива проводить отдых, охотясь за опасным и жестоким убийцей. Если уж ему приходится работать, то он, Пуаро, предпочитает умственную работу, сидя в удобном кресле, а не физическую — гоняясь по горам за диким кабаном…

«Дикий кабан» — так, кажется, назвал убийцу комиссар Лементейл. Странное совпадение. Совершая свой четвертый подвиг, Геракл поймал эриманфского кабана, дикого жестокого зверя, который убивал людей своими большими клыками.

— Неужели это будет моим четвертым делом из серии «Подвиги Геракла»? — пробормотал Пуаро. — Дикий кабан, и его нужно поймать непременно живым.

Пуаро решился. Он поймает Марраскауда, этого «дикого кабана», и непременно живым. Спокойно, без суеты и не привлекая ничьего внимания, он начал разглядывать пассажиров фуникулера.

Напротив него сидел турист с почти детским выражением лица. Тот любовался проплывающей панорамой гор, и по его манере поведения, одежде и по тому, какой хваткой он вцепился в поручни, Пуаро предположил, что этот турист — американец, отправившийся в свое первое далекое путешествие из какого-то захолустного городка, и что через несколько минут он придет в себя и начнет приставать с разговорами.

В другом углу вагончика сидел, читая какую-то огромную немецкую книгу, высокий, хорошо одетый человек с проседью в волосах и орлиным носом. У него были сильные длинные и подвижные пальцы музыканта или хирурга.

Неподалеку играли в карты трое невзрачных мужчин с кривыми ногами и лошадиными физиономиями. Несомненно, через какое-то время они пригласят какого-нибудь незнакомца присоединиться к ним поиграть в карты. Сначала незнакомец будет выигрывать, даже несколько раз по-крупному, но потом проиграет все до последней нитки.

В самих мужчинах не было ничего примечательного. Необычно было то, что собрались они не на ипподроме и не на пассажирском пароходе, где всегда много народу, а в почти пустом фуникулере, да еще направлявшемся высоко в горы.

В вагончике фуникулера был еще один пассажир — высокая, одетая во все черное женщина с красивым застывшим лицом, но красота ее была какой-то неестественной. Она ни с кем не разговаривала, ни на кого не смотрела.

Вскоре, как Пуаро и предполагал, американец (а этот молодой человек оказался действительно американцем) начал рассказывать о себе. Фамилия его Шварц, живет он в маленьком городке Фаунтейн-Спрингс на западе Америки и в Европу приехал в первый раз. Был во Франции, но Париж ему не понравился, не такой уж он и красивый. Лувр и Нотр-Дам на него произвели впечатление, а особенно ему понравились Елисейские поля, когда там работают фонтаны. Рестораны в Париже, по его мнению, хуже американских, там не умеют играть джаз. Но здесь, в горах, природа его поразила своей красотой.

В это время кондуктор объявил остановку, и Шварц замолчал.

В Лесавинесе и в Коурочете никто не вышел, следовательно, все пассажиры ехали в Рочерс-Нейджес, в гостиницу «Скалистый утес». Шварц объяснил, что он всегда мечтал подняться на заснеженную вершину горы и не хотел упускать возможность побывать на высоте трех тысяч метров над уровнем моря, где, как он объяснил, нельзя сварить даже яйцо.

Шварц попытался вызвать на разговор высокого седого мужчину, читавшего книгу, но тот только сердито посмотрел на него и снова продолжил чтение.

Затем Шварц предложил даме в черном пересесть в его кресло, откуда, как он объяснил, было лучше видно, но женщина только отрицательно покачала головой и уткнулась в меховой воротник пальто.

Шварц снова повернулся к Пуаро.

— Я не понимаю, — сказал он, — как женщины отваживаются путешествовать одни, без мужчин, ведь они не могут следить за своими вещами. Когда женщина путешествует, за ней самой нужно присматривать.

Пуаро вежливо согласился с ним, вспомнив некоторых американок, с которыми ему доводилось встречаться в пути и даже путешествовать вместе.

Шварц огорченно вздохнул. Он был обескуражен тем, что никто не захотел с ним разговаривать.

Было странно, даже смешно встретить здесь, в богом забытой гостинице, человека, одетого в тщательно отутюженный костюм и кожаные туфли.