Роман Добрый - Иван Путилин и Клуб червонных валетов (сборник)

– А я сейчас тоже спать хочу, доктор. Оставь меня в покое.

Путилин действительно скоро заснул глубоким, свинцовым сном.

Он проспал почти до обеда. Но к обеду вышел бодрый, с какой-то бесстрастно-загадочной улыбкой на лице.

Обед был роскошный, один из тех былых дворянских обедов, которые прожрали все разноцветные «выкупные». Дворянство тогда, впрочем, еще не терялось: впереди ведь вырисовывался во всем сверкающем блеске ослепительный золотой дворянский банк, этот могущественный оплот одряхлевших в разврате и пьянстве российских патрициев.

К обеду к X. приехал и Евграф Игнатьевич Ехменьев.

При виде Путилина его опять передернуло.

– Вы плохо выглядите, господин Ехменьев, – за шампанским обратился Путилин к лютому помещику.

– Чем-с, ваше превосходительство?

– У вас глаза что-то полны кровью.

– A-а… Я плохо провел эту ночь… Бессонницей страдаю.

– Я тоже сегодня плохо спал, – начал Путилин, не сводя сверкающего взора с лица Ехменьева. – Всю ночь гулял. А скажите, пожалуйста, кто это у вас в усадьбе так дико кричит? Сегодняшней ночью я слышал ужасные крики.

Путилин задал вопрос быстро, по-своему. Лицо Ехменьева искривилось насмешливой улыбкой.

– Ах, вы и это изволили слышать, ваше превосходительство?

– Как видите.

– Так вас интересует, кто кричал? А это, изволите видеть, один из моих слуг частенько учит уму-разуму свою жену. Она – почти гулящая баба, имеет нескольких обожателей. Как ни бьется с ней, бедняга, никак не может выбить из нее эту дурь. Своего рода Мессалина моей усадьбы.

– Как поживает супруга ваша, Евграф Игнатьевич? – обратились X. к своему соседу. Лицо Ехменьева стало грустным-грустным.

– Очень плохо. За последнее время с ней стали делаться ужасные припадки сердца. Завтра я хочу пригласить докторов, созвать консилиум. У ней и прежде были задатки грудной жабы, теперь, по-видимому, болезнь стала прогрессировать. Я боюсь рокового исхода.

– Так вот, господин Ехменьев, мой приятель ведь доктор, – иронически проговорил Путилин. – Отчего бы вам не воспользоваться его советом?

Я молча поклонился в сторону лютого помещика.

– Ах, в самом деле, вот счастливый случай! – воскликнул Ехменьев. – Вы не откажетесь?

– О, с удовольствием! Это моя обязанность!

– Так завтра. Можете?

– А отчего не сегодня? – спросил Путилин. – Раз вы так беспокоитесь…

– Видите ли, ваше превосходительство, супруга моя просила сегодня ее не тревожить. Я предлагал послать нарочного за доктором, но она ответила, что это ее расстроит, что она хочет отдохнуть после припадка, который с ней случился третьего дня.

Путилин выразительно посмотрел на меня и ответил:

– Вы правы, нервнобольных не следует насиловать. Это их больше раздражает.

Обед окончился.

Опять, как и вчера, темнее тучи черной приехал в свою усадьбу поздно вечером Евграф Игнатьевич, лютый помещик.

– Ох, этот дьявол, этот Путилин! Чую я в глазах его недоброе. Точит он когти на меня, ох, точит.

Тоска, злоба грызут его.

И опять перед ним появился любимый ловчий Сергунька.

– Пей!

И сам протянул, своей собственной дворянской ручкой, холопу верному огромную чару вина.

Болит у того с тяжелого похмелья голова. Обрадовался холоп, духом выпил чару и к ручке барской припал.

– Ну, слушай, Сергунька, сегодняшней ночью опять пробу будем делать.

– С Варварой?

– Нет, не с Варварой, а с той, кто побольше ее этого боится.

– Кто же это, господин милостивый?

– Жена моя, Евдокия Николаевна. Хочется мне ее пощекотать, да такой щекоткой, чтобы она… – Ехменьев, с налитыми кровью глазами, понизив голос, добавил: – Чтобы она больше не мешала мне. Понял, Сергунька?

Грузно подошел Ехменьев к денежному шкафу, вынул из него кипу бумажек и протянул своему развратному наперснику.

– На, держи. Вперед за дело плачу.

Шумит в голове Сергуньки, выпитое вино на старые дрожжи попало. Еще пуще вчерашнего охмелел он, а хмель его всегда несла с собой ярость, хорошо вспоенную его великолепным барином.

– Когда же?

– Да вот, когда все уляжется, успокоится. Часов около двух ночи. Ступай пока!

– А… коли кричать начнет? Вроде, как Варвара…

– Не будет. Все, все, Сергунька, удумал я. А только обязательно сегодня дело надо окончить, потому что дьявол стережет меня. Сегодня не сделаем – никогда не сделаем.

Ушел Сергунька.

Ехменьев пришел к жене.

– Что тебе надо, пьяное чудовище? – вызывающе спросила его Евдокия Николаевна.