Жорж Сименон - Ошибка Мегрэ

— Отсюда… Я выключал свет… Это отверстие выходит прямо на зеркало…

И Мегрэ вновь захотелось повторить то, что он твердил уже целый день: «Грязный тип»!

Мерзавец, что правда, то правда! Но мерзавец осторожный, вооруженный Уголовным кодексом и вступивший в некоторого рода союз с полицией. Особый подбор книг, соответствующим образом разрекламированных, привлекал в лавчонку на улице Сен-Дени любителей эротической литературы.

«Мадемуазель Эмильена сама покажет ценителям лучшие экземпляры» — обещали проспекты.

И в самом деле, мадемуазель Эмильена, продавщица, иногда спускалась в будуар с каким-нибудь солидным клиентом, чтобы показать ему редкое издание ценой в четыреста или пятьсот франков.

…А тем временем Лабри за своим глазком…

Трагедия тоже произошла очень просто. Два дня тому назад Лабри продал свое дело, обязавшись руководить им еще восемь дней до передачи новому владельцу.

«…Продавщица тоже, разумеется, поступает в распоряжение последнего…» — гласил контракт.

А накануне, в одиннадцать вечера, полицейские с удивлением заметили, что в лавке все еще горит свет.

Бригадир вошел, не встретил никого на первом этаже, спустился по лестнице, как это только что проделал Мегрэ, — и обнаружил в будуаре мертвую девушку.

Это была мадемуазель Эмильена, продавщица, которую должны были передать новому владельцу вместе со всем имуществом.

Лабри, жившего в маленькой квартирке на улице Мец, еще утром допросил окружной комиссар, и лавочник начал с того, что солгал.

— Около пяти часов, — заявил он, — я, как обычно, вскипятил чай на плитке. Мадемуазель Эмильена тоже зашла выпить чашечку. Поскольку у меня были дела в городе, я тотчас же ушел, поручив продавщице опустить штору… Я вполне доверял мадемуазель Эмильене, ведь она работала у меня уже четыре года…

А было очевидно, что в чашку чая, которую выпила мадемуазель Эмильена, был всыпан яд.

Окружной комиссар, работавший с Лабри до того, как появился Мегрэ, не удержался в рамках протокола, как то показывал кровоподтек на правом виске допрашиваемого. Через час он получил следующее признание:

— Это правда: около шести, закончив работать у себя в кабинете, я нашел продавщицу в будуаре — она лежала неподвижно… Я подумал, что девушка спит… И ушел, предполагая вернуться позже…

Это звучало почти правдоподобно, потому что судебно-медицинский эксперт приписывал смерть сильной дозе наркотиков.

— Значит, когда вы уходили, мадемуазель Эмильена была еще жива?

— Если б она умерла, я бы это заметил… Она была еще теплая…

— Вам не пришло в голову позвать врача?

— В нашей профессии лучше избегать огласки… Вы это знаете не хуже меня…

Последние слова он произнес особенным тоном, давая понять, что и он иногда бывает полезен, поставляя полиции определенного рода сведения.

Короче говоря, он оставил мадемуазель Эмильену, когда та была еще жива. Он заявил, что дела помешали ему вернуться на улицу Сен-Дени, а потом он забыл об инциденте и улегся спать.

Таковы были факты, которые Мегрэ, злобно скривив губы и покачивая массивной головой, беспрестанно пережевывал про себя, а тем временем жизнь на многолюдной улице Сен-Дени шла своим чередом, и в отвратительно пахнувшем, затхлом подвале Лабри строил из себя порядочного коммерсанта, который находится в ладу с законами своей страны и с собственной совестью.

— Клянусь вам: мне не в чем себя упрекнуть… Можете просмотреть все книги, какие я здесь держу… Обложки заманчивые, но в содержании нет ничего предосудительного… Именно поэтому, чтобы продавать их, мне нужна была проворная молодая девица… Понимаете?.. Когда клиенты спускались с ней сюда, они пытались распускать руки… Девушка их живо ставила на место и заставляла покупать дорогие издания…

Он еще и улыбался! Судя по его виду, негодяй находил девушку достаточно проворной!

— Если бы я дурно с ней обращался, она бы не проработала у меня целых четыре года… А чай я заваривал сам… Вечера такие долгие…

Особенно в этом затхлом кабинете, в этом подвале, где человек чувствовал себя напрочь оторванным от жизни!

— Догадываюсь, о чем вы думаете… Меня обвиняют в том, что я хотел убить Эмильену… Но прежде всего, мне в этом не было никакой выгоды: в контракте обозначено, что она вместе со всем имуществом переходит к новому владельцу… Мне пришлось бы уплатить изрядную неустойку, ибо покупатель заставил меня подписать множество бумаг… Судите сами!