Жорж Сименон - Терпение Мегрэ

Это был «смит-и-вессон» 38-го калибра — оружие профессионалов.

— Пойдемте, Алина!

— Я ничего не знаю.

Она неохотно последовала за ним в гостиную, открыла дверь в спальню, типично женскую, с широкой низкой кроватью, какую чаще увидишь в кино, чем в парижских интерьерах.

Портьеры, обивка стен были из золотисто-желтого шелка; огромный ковер из белого козьего меха покрывал почти весь пол, а тюлевые занавески превращали солнечный свет в золотистую пыль.

— Слушаю вас, — сердито произнесла она.

Она упала в глубокое кресло, обитое шелком цвета слоновой кости. Мегрэ не решался сесть на один из хрупких стульев и колебался, зажигать ли ему трубку.

— Я убежден, Алина, в вашей непричастности…

— Кроме шуток?

— Не злитесь. На прошлой неделе вы мне помогли.

— Это, конечно, был не самый умный поступок в моей жизни. Теперь на тротуаре, напротив, красуются двое ваших шпиков, и тот, что выше ростом, еще сегодня провожал меня на рынок.

— Таково уж мое ремесло.

— И вас от него никогда не тошнит?

— А что, если мы прекратим играть в войну? Допустим, что я занимаюсь своим ремеслом, как вы занимаетесь своим, и не важно, что каждый из нас стоит по другую сторону барьера.

— За свою жизнь я никому не причинила зла.

— Возможно. Зато Манюэлю причинили сейчас непоправимое зло.

Он видел, как глаза молодой женщины наполнились слезами, и слезы эти не казались притворными. Алина неловко высморкалась, как маленькая девчонка, которая старается не разрыдаться.

— Зачем было нужно, чтобы…

Она осеклась.

— Что именно было нужно?

— Ничего. Не знаю. Ну… Чтобы он умер. Как будто он и так не был несчастен, живя в четырех стенах, потеряв ногу.

— Но он жил с вами.

— От этого он тоже страдал, потому что ревновал меня, и, Бог знает, возможно, на это и были причины.

Мегрэ взял на туалете золотой портсигар, открыл его и протянул Алине. Она машинально взяла сигарету.

— Вы вернулись с покупками без пяти десять?

— Инспектор подтвердит вам это.

— Если только вы не скрылись от его наблюдения, как случалось время от времени.

— Но только не сегодня.

— Значит, вы ни с кем не имели контактов по поручению Манюэля, не должны были передавать никаких инструкций, никому не звонили?

Она пожала плечами, машинально отгоняя от себя дым.

— Вы поднялись по парадной лестнице?

— А зачем мне было идти по черной? Я ведь не прислуга.

— И прежде всего вы направились на кухню?

— Как всегда, когда возвращаюсь с рынка.

— Можно осмотреть кухню?

— Кухня — направо по коридору.

Он открыл дверь и окинул помещение взглядом. Служанка варила кофе. Стол был завален овощами.

— Вы прежде всего вынули все из сумки?

— Кажется, нет.

— Кажется?

— Иногда мы действуем машинально. Мне трудно вспомнить все детально, я до сих пор не могу прийти в себя.

— Насколько я вас знаю, вы затем направились в кабинет, чтобы поцеловать Манюэля.

— И вы так же хорошо, как и я, знаете, что я там увидела.

— Но не знаю, как вы отреагировали.

— Кажется, я закричала. Инстинктивно бросилась к нему, но, признаюсь вам, при виде крови я трусливо отпрянула. Я даже не нашла мужества в последний раз поцеловать его. Бедный папа!

По щекам ее текли слезы, которые она и не думала вытирать.

— Вы подобрали пистолет?

— Я вам уже сказала, что нет. Вот видите! Вы заявляете, что верите мне, но, как только мы остаемся одни, вы ставите мне ловушки, шитые белыми нитками.

— Вы не дотронулись до него хотя бы для того, чтобы его вытереть?

— Я ни до чего не дотрагивалась.

— Когда пришла ваша служанка?

— Не знаю. Она ходит по черной лестнице и никогда не беспокоит нас, когда мы находимся в этой комнате.

— А вы слышали, когда она пришла?

— Из кабинета этого не слышно.

— А случается, что служанка опаздывает?

— Часто. У нее больной сын, и она, прежде чем уйти, должна ему все приготовить.

— Вы позвонили в комиссариат только в четверть одиннадцатого. Почему? И почему не вызвали тут же врача?

— Вы его видели, нет? Разве живые так выглядят?

— Что вы делали в течение двадцати минут с того момента, когда обнаружили тело, и до тех пор, пока позвонили в комиссариат? Мой вам совет, Алина, не отвечайте слишком быстро. Я знаю вас. Вы мне часто лгали. Я не уверен, что следователь будет в таком же настроении, как и я. А ведь ему предстоит решать вопрос о вашей свободе.

Она снова ухмыльнулась, как девушка с улицы, и закричала:

— Ну вот, только этого не хватало! Арестовать меня!