Жорж Сименон - Терпение Мегрэ

— Ты останешься здесь, Жанен, пока не приедут эти господа. Не пускай сюда никого. Даже коллег. Сам тоже ничего не трогай, понял?

— Понял, шеф.

— Пошли.

Мегрэ посмотрел на Барийара, который двигался как манекен. Силуэт его изменился от того, что руки он держал за спиной.

Они не воспользовались лифтом и прошли на пятый этаж по черной лестнице, где никого не встретили. Мадам Барийар, выйдя из кухни, вскрикнула, увидев мужа в наручниках.

— Господин Мегрэ! — бросилась она к комиссару.

— Сейчас, мадам. Сначала я должен позвонить по телефону.

Не обращая ни на кого внимания, он прошел в кабинет Барийара, где пахло табаком, и набрал номер судебного следователя Анселена.

— Алло! Да, это Мегрэ. Я идиот, мой дорогой следователь, и чувствую себя ответственным за смерть человека. Да, еще один труп. Где? Конечно, на улице Акаций,. Мне следовало понять это с самого начала. Я лазил по кустам вместо того, чтобы держаться основного следа. А главное, что уже многие годы этот третий элемент, если можно так выразиться, мучил меня. Простите, что буду краток. В подвале оказался повешенный. Врач, конечно, подтвердит, что повесился он не сам, что он был мертв или ранен, когда ему надели петлю на шею. Это старый человек. Могу я просить вас сделать так, чтобы прокуратура не слишком быстро взялась за дело? Я очень занят на пятом этаже и хотел бы, чтобы меня не беспокоили, прежде чем я не добьюсь результатов. Не знаю, сколько это займет времени. До скорого. О нет, нам сегодня не придется обедать у нашего симпатичного овернца.

Немного погодя он говорил со своим приятелем Мерсом, специалистом по идентификации личности.

— Нужна очень тщательная работа, не хотелось бы, чтобы ею занимались наспех. Необходимо, чтобы прокуратура и судебный следователь пришли покопаться в подвале. Вы увидите предметы, которые вас удивят.

Может быть, придется зондировать стены и рыться в полу.

Он встал, вздохнув, с кресла Барийара и пересек гостиную, где тот сидел на стуле напротив Жанвье, курившего сигарету. Мегрэ зашел в кухню и открыл холодильник.

— Вы позволите? — спросил он мадам Барийар.

— Скажите мне, комиссар…

— Через минуту, ладно? Я умираю от жажды.

Пока он открывал бутылку, она подала ему стакан, одновременно и послушная и испуганная.

— Вы думаете, что мой муж…

— Я ничего не думаю. Пойдемте со мной.

Ошеломленная, она последовала за ним в кабинет, где он запросто уселся на место Барийара.

— Садитесь. Успокойтесь. Ваша фамилия Клаас, не так ли?

Она колебалась, ее лицо от волнения покраснело.

— Да. Послушайте, господин комиссар, я полагаю, это не важно…

— С этой минуты, мадам, все стало важно. Не скрою, сейчас каждое ваше слово имеет значение.

— Моя фамилия действительно Клаас. Это моя девичья фамилия, записанная в моем удостоверении личности…

— Я вас слушаю…

— Но я не знаю, действительно ли это моя фамилия.

— Старик, живший в мансарде, ваш родственник?

— Не думаю. Я не знаю. Все это случилось так давно, тогда я была совсем маленькой девочкой…

— Что вы имеете в виду?

— Налет на Дуэ во время эвакуации. Поезда и опять поезда, откуда выходили люди, чтобы спрятаться за насыпью. Женщины несли окровавленных детей. Мужчины с повязками на руках бегали вдоль поездов. Наконец этот взрыв, похожий на конец света.

— Сколько вам было лет?

— Года четыре.

— Откуда взялась эта фамилия, Клаас?

— Я думаю, это фамилия моей семьи. Вероятно, я ее и произнесла.

— А имя?

— Мина.

— Вы говорили по-французски?

— Нет. Только по-фламандски.

— Вы помните название вашей деревни?

— Нет. Но почему вы не говорите мне о муже?

— Скажу в свое время. Где вы встретили старика?

— Точно не помню. То, что произошло перед самым взрывом и сразу после него, осталось смутным в моей памяти. Мне кажется, я шла с кем-то и кто-то держал меня за руку.

Мегрэ снял телефонную трубку и попросил мэрию Дуэ. Его соединили тут же.

— Господина мэра сейчас нет, — ответил секретарь.

Он очень удивился, когда Мегрэ спросил его:

— Сколько вам лет?

— Тридцать два года.

— А мэру?

— Тридцать три.

— Кто был мэром в сороковом году, когда в город вошли немцы?

— Доктор Нобель. Он оставался мэром еще десять лет после войны.

— Он умер?

— Нет. Несмотря на свой возраст, он еще принимает больных в своем старом доме на Гран-Плас.

Три минуты спустя Мегрэ уже говорил с доктором Нобелем по телефону.

— Извините меня, доктор. Говорит комиссар Мегрэ из уголовной полиции. Речь идет не об одном из ваших пациентов, а о старинной истории, которая могла бы пролить свет на недавнюю драму. Ведь это вокзал в Дуэ бомбардировали в сороковом году средь бела дня, когда там стояло несколько поездов с беженцами, а сотни других беженцев ожидали на площади?