Андрэ Нортон - Дом теней - Чихнёшь в воскресенье. Дом теней

— Мы в основном помогали миссис Кингсли — в погребе, — ответил за всех Майк. — Там скопилось слишком много банок старых консервов, и она хотела всё вычистить. Потом мы распаковывались…

Бабушка Хендрика со стуком поставила свою чашку.

— Церковная помощь! Марта… — миссис Кингсли только что вышла из кухни. — Я совсем забыла.

— Ну, мисс Хендрика, эти старые банки давно нужно было расчистить. Некоторым из них больше тридцати лет. Мы вынесли их наружу, а Джим сбросит в яму. Потом придётся перемыть много посуды. И ещё глиняные горшки. Их мы лучше оставим себе.

Бабушка Хендрика слегка откинулась на своём стуле.

— Вы подсказали мне мысль, Марта. Эти горшки должны кое-что стоить. Они раннеамериканского периода, и именно такие вещи сейчас люди разыскивают. А мы никогда их все не сможем использовать.

Миссис Кингсли села и сняла с корзины, которую принесла с собой, платок. Корзина оказалась полна черничных оладий. Миссис Кингсли вначале предложила их Майку.

— Вы хотите пустить их в продажу вместе с вещами вашей сестры, мисс Хендрика. Что ж, можно. Утром скажу об этом Сэму. Ведь это аукцион вещей. Кимблов-Кайделлов.

Бабушка Хендрика поворачивала чашку на блюдце, глядя на неё так странно, словно совсем её не видит.

— Мне всегда казалось, что Эстер изменит своё решение. Она никогда не приходила сюда, не смотрела на то, что оставила тётя Элси. Бог видит, я много раз говорила с ней об этом. Но она всё равно не слушалась, — теперь бабушка казалась сердитой.

— Мне кажется, она никогда не забывала Гровера. Очень тяжело переживала, когда он умер.

— Да, а меня здесь не было, — бабушка Хендрика снова распрямилась. — У меня не было выбора. Трудно было найти работу, и я не могла уволиться через два месяца после того, как меня приняли.

— Ну, она никогда не сердилась на вас за это, вы знаете, мисс Хендрика. Просто ей тогда всем пришлось заниматься, а для неё это было тяжело, и миссис Элси говорила так странно. Старой леди пришлось тоже нелегко. Она так хорошо помнила Ричарда, Тода и Джеймса. Её мать никогда о них не забывала и говорила вплоть до своего смертного дня. Я помню, как об этом рассказывала моя мама. Она тогда была маленькой девочкой, но вокруг все говорили…

— Всегда болтают! — голос бабушки Хендрики прозвучал резко. Миссис Кингсли покраснела и тут же занялась беконом с яйцами.

Элоиза не пришла на завтрак. Накануне вечером она отправилась в город и ночевала у подруги. Но коты присутствовали, сидели рядом, у каждого своя тарелочка. Бабушка Хендрика отодвинула свой стул, взяла немного яйца с жареным хлебом и разделила на две равные порции.

— Не забывайте о манерах, Джошуа… Эразм…

Коты с достоинством ждали, пока она не закончит, потом попробовали предложенное. Бабушка Хендрика смотрела, как они едят.

— Воскресное угощение, — объяснила она, не оглядываясь на Виланов. — А теперь… — тут она посмотрела на стол, — если вы закончили… — она взглянула на свои часы. — У нас ещё есть время поговорить. Вчера у меня был хороший день, я выполнила работы больше, чем рассчитывала. Значит, в библиотеке вы не были. Ну, неважно, — она кивнула. — Сегодня у вас есть час времени. Посмотрим, что можно сделать.

Дети вслед за бабушкой потащились в тёмную комнату. Бабушка Хендрика включила свет, и появилась возможность лучше рассмотреть корешки книг. Бабушка подошла к отделу, который показывала накануне, и указала на ряд красных с золотом книг.

— Журналы «Святой Николай», переплетённые. Это было настоящее удовольствие. Знаете, — она стояла, чуть наклонив голову в сторону, — это собрание само по себе может представлять историю: что читали дети в этой стране на протяжении более ста лет. «Что сделала Кэти», — она извлекла книгу с истрёпанным переплётом, потом сунула её назад. — «Удивительное кресло бабушки», — эта книга выглядела ещё более растрёпанной, но бабушка раскрыла её и заглянула на форзац. — Эмили от папы, Рождество, 1869.

— А вот Хенти. Я помню, что Оррин начинал с Хенти. «Под флагом Дрейка». «Пайк и Дайк». Коффин. «Мальчики семьдесят шестого…» А вот и «Хилдерейдж», и «Маргарет Монфор», и «Бумаги Петеркина»… — голос её зазвучал возбуждённо. — Мы всегда были книжниками, а лучшие книги оседали здесь. Их перевезли сюда все, когда дом на Вашингтон-сквер совсем оставили.

— Пожалуйста… — теперь, когда бабушка Хендрика остановилась, у Сьюзан появилась возможность объяснить то, что она не могла сказать раньше. — Такер ещё не умеет читать. Он ходил в садик…