Тони Рейнольдс - Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе

— Это ваш шанс, мисс Джейн, — с улыбкой сказал Холмс.

— О нет, я не могу! — затрепетала Джейн.

— Не будь же такой глупой, — укорила ее сестра. — Если этого не сделаешь ты, то сделаю я!

И с этими словами она поднялась и смело пошла наперерез нашему объекту.

— Князь Петр Кропоткин, я полагаю? — спросила она.

Русский улыбнулся и поклонился, слегка приподняв брови в вежливом недоумении.

— Простите мою навязчивость, ваше сиятельство, но я и мои друзья — стойкие приверженцы дела свободы, и мы бы сочли за великую честь, если бы вы присели за наш стол.

Я увидел, как русский бросил взгляд в нашу сторону. Выражение его лица слегка изменилось, когда он заметил красоту Джейн. Он улыбнулся, продемонстрировав очень белые зубы.

— Напротив, это честь для меня, мадемуазель, — возразил он с едва уловимым акцентом. — Могу я узнать ваше имя?

— Я Кассандра Стивенс, а это моя сестра Джейн. С нами два очень верных товарища — мистер Холмс и доктор Уотсон.

Все мы поднялись и стоя приветствовали князя.

Сев за стол, он с улыбкой обвел нас взглядом, затем заказал какой-то ликер и, поддавшись уговорам девушек, отведал сэндвич, почти неправдоподобно тонкий, какими славилось это заведение.

— Мы с сестрой издаем «Факел», — объяснила Кассандра, — маленькое периодическое издание, цель которого — поощрять рациональную дискуссию о не равенстве в нашем обществе. Мы с величайшим интересом следим за вашими выступлениями и публикациями.

— Да, я наслышан о вашей прославленной газете, — из вежливости солгал наш гость. — Нашему делу повезло, что у него есть такие талантливые и красивые сторонники.

В течение нескольких минут мы беседовали о необходимости и неизбежности социальной реформы, затем перешли к более личным вопросам: князь Петр расспрашивал девушек об их успехах в деле анархизма и осыпал похвалами. Они были взволнованы, их обворожили манеры его сиятельства. Джейн, по-видимому, гипнотизировал его высокий титул, а Кассандру — размах деятельности князя. Боюсь, обе они возбудились при мысли о жестокостях, которые ему приписывались. Мне было горько оттого, что прекрасные образчики английской женственности очарованы таким монстром. Но моя роль требовала, чтобы я скрывал свои эмоции.

Я был немногословен, зато Холмс разговорился и, благодаря широким познаниям в разных областях, включая современные проблемы, ему удавалось в какой-то степени направлять беседу. Когда Кассандра упомянула о каких-то лекциях, которые ее заинтересовали, Холмс весьма непринужденным тоном упомянул еженедельные сборища в доме Ивана Конинского — известного нигилиста.

— О да, — с придыханием произнесла Джейн. — Все наслышаны об этих знаменитых дискуссиях. Как бы я хотела туда попасть — но нужно приглашение, а мы незнакомы ни с кем из его круга.

— Может быть, князь Петр мог бы вас представить? — спросил Холмс, поклонившись гостю.

Кропоткин ответил не сразу. Возможно, чтобы дать себе время подумать, он достал портсигар и взял одну из длинных коричневых русских сигарет, которые любил. Из другого кармана он вынул серебряный спичечный коробок в форме цилиндра с крышечкой в виде черепа, посверкивавшего крошечными рубинами вместо глаз. Достав восковую спичку, он зажег сигарету.

— Увы, мадам, — с сожалением обратился он к Джейн, — боюсь, в этот раз не получится. Прошу вашего понимания: в таких высоких делах, с которыми мы связаны, мои товарищи не позволят мне малейшего риска. Я не могу представить вас после столь короткого знакомства. Надеюсь, мы сможем снова встретиться, и, когда узнаем друг друга получше, я рад буду лично сопровождать вас туда. На этот раз я приехал в Англию всего на несколько дней, по делу. Быть может, в январе, когда я предполагаю вернуться сюда, вы позволите мне снова с вами встретиться?

Он откинулся на спинку кресла и, глубоко затянувшись, элегантно выпустил кольцо дыма.

— Я вынужден быть осторожным, — добавил он, томно улыбнувшись Джейн. Его губы казались очень красными на бледном лице. — Полицейские шпионы повсюду. — Он даже не взглянул на нас с Холмсом, но я убежден, что он смеялся над нами.

Девушки одобрили его осторожность, в то время как Холмс скрыл свою досаду, вежливо выразив сожаление. Вскоре русский распрощался с нами, низко склонившись над ручками наших спутниц. Мы посадили девушек в кэб и пешком направились на Бейкер-стрит. Мой друг был в скверном настроении: целая неделя из отведенного на расследование времени потеряна зря. По прибытии на квартиру он молча опустился в кресло с застывшим выражением лица. Я счел за лучшее оставить его в одиночестве и пошел по своим делам.