Найо Марш: Убийца, ваш выход! Премьера

— Да вы, инспектор, превосходный лицедей.

— Право, ерунда… — хмуро буркнул Аллейн.

— Что с вами?

— Не знаю, как-то не по себе. Пойдемте выпьем чего-нибудь.

Они отправились в бар. Инспектор был молчалив, уткнулся в программку. Найджел виновато поглядывал на него, испытывая неловкость из-за безобразной сцены в гримерной и смутно догадываясь, что между Гарденером, Сюрбонадье и мисс Воэн происходит что-то неладное.

Инспектор нетерпеливо ерзал, пока Найджел допивал свой бокал.

— Боюсь, за ужином особого веселья не будет, — заметил Найджел.

— Ах да, ужин. Не исключено, что он вообще не состоится.

— Возможно. В любом случае мы можем извиниться и под каким-нибудь предлогом не пойти.

— Там видно будет.

— И то верно.

— Я почти уверен, что ужин отменят.

— Внимание! — воскликнул Найджел: свет в зале погас.

Затем в средоточии мрака возник один лишь лучик, постепенно он делался все шире. В тревожной тишине, нарушаемой лишь скрипом блоков, пополз вверх занавес и последнее действие «Крысы и Бобра» началось.

Зрители стали свидетелями бурного объяснения между Бобром (Сюрбонадье), покинутой им любовницей (Джанет Эмералд) и ее матерью (Сузан Макс). Все они промышляли торговлей наркотиками. Однако молодчика из их шайки прикончили свои — тот оказался предателем, работал на Крысу, он же Каррузерс (Феликс Гарденер). Мисс Эмералд бранилась, Сузан Макс хныкала, Сюрбонадье огрызался. Достав из кармана револьвер, он на глазах у обеих дам зарядил его.

— Что ты задумал? — театральным шепотом спросила Джанет.

— Навестить мистера Каррузерса.

И тут сцена погрузилась в темноту, в коротком перерыве между картинами необходимо было поменять декорации.

Когда снова вспыхнули софиты, зрители увидели Каррузерса (Феликс Гарденер) в своей библиотеке. Он расхаживал среди кожаных кресел, затем, сев за письменный стол, принялся выстукивать на машинке письмо. Даже самым искушенным театралам было пока что невдомек, кто он: герой или злодей, агент полиции или же преступник.

В библиотеку вбежала Дженнифер (Стефани Воэн), страстно влюбленная в Каррузерса. Мисс Воэн играла блистательно, аудитория следила за происходящим, затаив дыхание, тем более, что зрители знали: за раздвижной перегородкой, составленной из книжных полок, прячется дворецкий (Барклей Крэммер), он же профессиональный убийца. Сюжет, как писал в своей рецензии Найджел, не отличался новизной, но исполнители главных ролей выказывали тонкое искусство и чувство меры. При всей мелодраматичности пьесы диалоги были крепко сбиты, спектакль смотрелся с интересом и все шло как по маслу. Даже когда выскочивший из засады дворецкий схватил мисс Воэн за хрупкие локотки и пригвоздил к кушетке, все выглядело вполне благопристойно, ибо хоть он и был убийцей, итонское воспитание и тут давало себя знать, сквозило в каждом его жесте.

Мисс Воэн унесли со Сцены без чувств, а Феликс Гарденер, задумчиво набив трубку, опустился в одно из кожаных кресел.

«Определенно, Аллейна захватила интрига», — подивился Найджел. Тут бровь инспектора взметнулась вверх, губы сжались, и журналист сам поспешил перевести взор на сцену.

На пороге библиотеки, лицом к зрительному залу, стоял Сюрбонадье, одной рукой держась за косяк, а другой теребя шейный платок. Рот его был полуоткрыт, он жадно ловил воздух, будто запыхавшись.

Наконец, он заговорил. Найджел вздрогнул: точь-в-точь повторялась сцена, произошедшая перед спектаклем в гримерной мисс Воэн, только реплика, произнесенная Бобром, отличалась от фразы, с которой начал тогда Артур.

— Наконец! Крыса в своей норе.

— Бобер! — У любого другого актера это прозвучало бы банально, но Феликс произнес кличку так, что у многих зрителей по спине мурашки забегали.

Артур прошел на середину сцены и вдруг выхватил револьвер.

— Нет, Крыса, ты не убийца! — воскликнул он. — Ты жертва, убийца — я! Руки вверх!

Гарденер медленно повиновался. Сюрбонадье, не опуская револьвера, обыскал его, потом отошел на пару шагов и обрушил на Крысу поток ругательств и обвинений.

— Ты подстерегал меня на каждом углу! — клокотал злобой Сюрбонадье. — Путал мне карты, вредил, где только мог. К моей невесте подбирался! — Голос Артура стал истеричным, — С меня довольно. Я покончу со всем этим разом, тебе — крышка!

— Придется с этим погодить, Бобер. Жаль снова нарушать твои планы, но мы здесь не одни.

— Что-что?

— То, что слышишь. Мы не одни. — Гарденер говорил это с отвратительной бодрецой, присущей всем положительным героям. — Добрый ангел-хранитель слетел с небес.