Дафни хотела что-то сказать, но тут викарий обратился ко мне:
— Не пойти ли нам в кабинет, Уэллс? Я поделюсь с вами кое-какими соображениями насчет завтрашнего дня.
— Я очень надеюсь, что ты сделаешь заявление по поводу праздника, — вернулась миссис Куттс к теме недельной давности. — И надеюсь, ты будешь говорить убедительно. В прошлом году я от их поведения просто содрогалась!
— Могу лишь сказать, дорогая, — парировал Бедивер, тоже довольно уставший, — что некоторые люди просто любят содрогаться. Не забывай, пожалуйста, никто не принуждает тебя сидеть на празднике и содрогаться. Прояви немного великодушия и возвращайся в понедельник домой пораньше, вот мой тебе совет!
Наверняка, еще не договорив, Куттс уже пожалел о своем выпаде, хотя никогда бы в том не признался. И никто не признался бы в своей неправоте перед миссис Куттс. Таким уж она отличалась неприятным нравом.
Викарий поднялся, кивком пригласил меня идти с ним и вышел. Я не двинулся с места: страшновато было уходить вот так сразу. Миссис Куттс опустила голову и заплакала. Уильям топтался у стола и в горестном смущении пинал каминную решетку. Он понимал, что хорошо бы что-то сказать или сделать. Вид льющей слезы тети вызвал у него самые тяжелые чувства. Удары о каминную решетку, однако, ее доконали. Как и наше с Дафни присутствие. Подняв голову, она сквозь слезы уставилась на племянника и сердито крикнула:
— Уходи отсюда! Опять стучишь! Вечно стучишь и гремишь!
И мы, все трое, ушли. Что еще оставалось? Настроение у нас было препоганое, даже у Дафни, хоть она и терпеть не могла свою тетю.
Глава IV
Фортели на паперти и в таверне
Миссис Куттс завершила воскресный завтрак третьей чашкой чаю и очередным воззванием к супругу — заклеймить с кафедры тех, кто позволит себе на следующий день вольности. Викарий молча отправился наверх переобуться.
Служба по большей части прошла как всегда. Необычным было лишь то, что рядом с миссис Гэтти сидела морщинистая желтолицая дама с маленькими черными глазками, а мистер Гэтти, никогда не пропускавший воскресные службы во время своего пребывания в Солтмарш, отсутствовал. Зато пришли Берт с Корой. Очень странно.
Когда служба закончилась и викарий произнес благословение, миссис Гэтти немедленно поднялась с колен и по главному проходу направилась к дверям. Миссис Брэдли поспешила следом. Остальные прихожане, дождавшись, пока мы с викарием пройдем в ризницу, тоже устремились на улицу. А дальше оставалось только удивляться. Когда все вышли, миссис Гэтти, встав у старой надколотой чаши для святой воды, указала пальцем на сквайра и четко произнесла:
— Был львом, а убиен челюстью ослиной.
Таким экстравагантным манером она намекала на то, что сэр Уильям, будучи на военной службе, счел должным подать прошение об отставке из-за пущенной о нем злобной сплетни. От слов миссис Гэтти он страшно покраснел и, послав ей пристальный взгляд, быстро двинулся к покойницким воротам, почти волоча за собой державшую его под руку Маргарет. Тогда миссис Гэтти переключила внимание на хозяина таверны, лысого здоровяка с бледной физиономией и водянистыми глазами. Мне он никогда не нравился, хоть и доставал нам кокосы по дешевке и казался человеком добродушным.
— Ты — свинья нечистая, свинья, вот кто ты! — произнесла она.
Хозяин таверны улыбнулся с редким самообладанием.
— Именно так, миссис Гэтти. — Улыбаясь, он делался гораздо симпатичнее.
И сразу ушел.
Следующим на глаза миссис Гэтти попался я. Мы с викарием как раз подошли к двери в ризницу.
— Козленок! Молодой козлик!
Я, кажется, покраснел, но все-таки засмеялся и сказал:
— Оставьте, миссис Гэтти. — И хотел что-то добавить, но миссис Брэдли сделала мне знак уйти. И почему люди слушаются эту маленькую старушку?
Брэнсом Бернс, финансист, был назван акулой. В ответ он лишь приподнял шляпу и поспешил за сквайром и его дочерью. Наверное, его не впервые так называли. Внимания миссис Гэтти удостоились и некоторые другие. Миссис Брэдли вскоре увела ее, но викария спасти не успела. Куттса сравнили с крутолобым бычком, его жену — с верблюдицей, а бедную Дафни — с заносчивым жирафом; совершенная клевета, и в другое время я бы не преминул на это указать. Дафни держалась хорошо, даже похихикала, и мы отправились домой, сопровождаемые едкими замечаниями хозяйки Моут-Хауса. К счастью, идти было не больше тридцати ярдов.
— Интересно, а куда подевался мистер Гэтти? — спросила Дафни, едва я повесил шляпу на крючок. Шляпу я вообще-то ношу только по воскресеньям. — Не пойти ли нам в кабинет, Уэллс? Я поделюсь с вами некоторыми соображениями на этот счет.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу