Адриан Дойл - Весь Шерлок Холмс. Вариации

— А вы видели подлинники этих документов из Валанса?

— Их видела герцогиня, и они показались ей действительными, а в подлинности подписи своего мужа она не сомневается.

— Но ведь все это может оказаться подделкой?

— Правильно. Но, как я уже проверил, в Валансе действительно жила в 1848 году женщина, носившая имя Франсуаза Пеллетан; она вышла замуж за англичанина и потом переселилась в другую местность.

— Но ведь бесспорно, Холмс, что француженка-провинциалка, брошенная мужем и решившаяся на шантаж, потребовала бы денег, — запротестовал я. — Какой ей толк от копий государственных бумаг?

— Тут вы попали в самую точку, Уотсон. По этой-то причине я и взял на себя расследование дела. Скажите, вы слышали когда-нибудь об Эдит фон Ламмерайн?

— Нет, не припоминаю такого имени.

— Это в своем роде удивительная женщина, — сказал Холмс. — Ее отец был каким-то значительным офицером русского Черноморского флота, а мать содержала небольшую гостиницу в Одессе. Двадцати лет от роду Эдит сбежала от родителей в Будапешт. Там она скоро приобрела печальную известность как виновница дуэли, в результате которой погибли два соперника. Затем она вышла замуж за пожилого прусского юнкера, который увез ее в свое имение, где очень кстати умер спустя три месяца. Интересно, по каким причинам? И за последние два года, — продолжал Холмс, — самые блестящие званые вечера Лондона, Парижа или Берлина считались недостаточно блестящими, когда на них не присутствовала Эдит фон Ламмерайн. Если когда-нибудь природа создавала женщину как бы по заказу ее самой, то такой женщиной была Эдит.

— Вы думаете, она шпионка?

— Нет. Она настолько выше обыкновенного шпиона, насколько я выше обычной ищейки. Я долго подозревал, что она вращается в высших кругах, ведя какие-то тайные политические интриги. И вот в руках этой женщины, умной, честолюбивой и в то же время беспощадной, находятся документы, которые могут погубить герцогиню Каррингфорд и ее дочь, если только герцогиня не согласится предать свою родину.

Холмс сделал паузу, чтобы выбить свою трубку в ближайшую чашку.

— И я здесь беспомощен, Уотсон, я не в состоянии защитить ни в чем не повинную женщину, обратившуюся ко мне за советом и помощью, — закончил он.

— Действительно, гнусное дело, — вздохнул я. — Но если донесение Билли имеет к этому отношение, то тут замешан какой-то лакей.

— Да, и, должен признаться, я очень удивлен этим, — сказал Холмс, задумчиво глядя на поток кэбов и колясок под нашими окнами. — Между прочим, человек, известный под именем Лакея Бойса, вовсе не лакей, дорогой мой Уотсон, хотя и носит такое прозвище, так как начал свою карьеру в качестве слуги. На самом деле он — главарь второй по величине опасной шайки дельцов, спекулирующих на скачках. Думаю, он не особенно дружелюбно относится ко мне, так как главным образом благодаря мне получил два года по делу Рокмортона о допинге. Но ведь шантаж не входит в сферу его деятельности, и я понимаю…

Холмс резко прервал свою речь и, вытянув шею, стал всматриваться в толпу пешеходов.

— Клянусь честью, это он сам! — воскликнул Холмс. — И если не ошибаюсь, направляется прямо к нам. Может быть, Уотсон, вам лучше скрыться за дверью спальни? — усмехнулся Холмс. — Мистер Бойс не принадлежит к числу лиц, красноречие которых возрастает от присутствия свидетелей.

Снизу послышался резкий звонок, и, уходя в спальню, я услышал тяжелые шаги по ступенькам, после чего последовал стук в дверь и приглашение Холмса войти.

Сквозь щель в двери я взглянул на вошедшего. Это был плотный мужчина с красным добродушным лицом и густыми бакенбардами. На нем было клетчатое пальто и щегольской коричневый котелок, в руках — перчатки и тяжелая коричневая трость из пальмового дерева. Я ожидал увидеть человека совершенно иного типа: не вульгарного, самодовольного субъекта, похожего на фермера средней руки. Пока он стоял в дверях и глядел на Холмса, я обратил внимание на его глаза. Они были похожи на две сверкающие бисеринки — очень яркие и холодные, неподвижные и злобные, похожие на глаза ядовитой змеи.

— Нам нужно перекинуться с вами парой слов, мистер Холмс, — сказал он визгливым голосом, который странно контрастировал с его плотной фигурой. — Можно мне сесть?

— Я предпочитаю разговаривать с вами стоя, — сурово ответил мой друг.

— Хорошо, хорошо. — Вошедший медленно обвел взором комнату. — А вы здесь неплохо устроились, очень неплохо. Как я понимаю, благодаря заботам этой почтенной женщины, отворившей мне дверь, вы ни в чем не нуждаетесь. И к чему вашей хозяйке лишаться такого хорошего жильца, мистер Холмс?