Адриан Дойл - Весь Шерлок Холмс. Вариации

Отмахнувшись от моей попытки помочь ей снять шубку, дама, пока Холмс учтиво представлялся ей и представлял меня, обшарила взглядом гостиную и, похоже, составила не слишком благоприятное мнение о нашем скромном убежище, с потертой медвежьей шкурой, изображающей собой коврик перед камином, и с запятнанным кислотами химическим столом. Но все же она согласилась сесть в предложенное ей мое любимое кресло, а усевшись, вдруг нервно стиснула руки в белых перчатках.

— Вот что, мистер Холмс, — произнесла она вежливо, но твердо и энергично. — Прежде чем я рискну доверить вам свои проблемы, я должна выяснить, какой гонорар вы берете за свои профессиональные услуги.

После короткой паузы мой друг ответил:

— Мой гонорар никогда не меняется, исключая те случаи, когда я отказываюсь от него совсем.

— Ах, мистер Холмс, я боюсь, что вы рассчитывали воспользоваться слабостями несчастной женщины. Однако вам это не удастся.

— В самом деле, мадам?

— Да, сэр. Но прежде чем я найму вас как, простите, профессионального шпиона и доверюсь вам, я, чтобы не подвергнуться риску изрядно переплатить, должна все же еще раз повторить вопрос о гонораре.

Шерлок Холмс встал.

— Боюсь, миссис Кэбплеже, — улыбаясь, сказал он, — что те ничтожные таланты, которыми я обладаю, вряд ли окажутся полезными в решении вашей проблемы, и я сожалею, что вы обеспокоили себя этим визитом. Всего хорошего, мадам. Уотсон, вы не будете так добры проводить нашу гостью вниз?

— Стоп! — воскликнула миссис Кэбплеже, закусив губу.

Холмс пожал плечами и вновь погрузился в кресло.

— Вы жестко ведете дело, мистер Холмс. Но я бы не пожалела десяти шиллингов, а то и гинеи, чтобы узнать, с чего это вдруг мой муж принялся лелеять, обожать и обожествлять дрянной обшарпанный зонтик и почему не расстается с ним ни на минуту, даже ночью!

Какие бы чувства ни испытывал Холмс по отношению к нашей посетительнице, они исчезли перед лицом любопытной загадки.

— А, так ваш муж в буквальном смысле обожает свой зонт?

— Разве я этого не сказала?

— Без сомнения, зонт должен представлять либо материальную ценность, либо он как-то связан с чувствами вашего мужа.

— Чушь и ерунда! Он купил этот зонт при мне, два с половиной года назад. Он заплатил семь шиллингов и шесть пенсов в лавке на Тоттенхем-корт-роуд.

— Ну, возможно, это как-то связано с характером…

Миссис Глория Кэбплеже хитро и расчетливо взглянула на Холмса.

— Нет, мистер Холмс. Мой муж — человек эгоистичный, жестокий и бездушный. Видите ли, моим прадедом по материнской линии был Мак-Ри из Абердиншира, так что я разбираюсь в мужчинах и умею с ними обращаться. Мистер Кэбплеже из тех, кто и пальцем не шевельнет без достаточных оснований, к тому же он порочен.

Холмс серьезно взглянул на нее.

— Жесток? Порочен? Это очень серьезные обвинения. Он плохо обращается с вами?

Наша гостья надменно вздернула брови.

— Нет, но я не сомневаюсь, что ему бы этого хотелось. Джеймс — невероятно сильное животное, хотя вес у него средний, а уж фигура — просто жердь. Тьфу, это все мужское тщеславие! У него совершенно неприметные черты лица, но зато он чрезмерно гордится своими очень пышными, очень блестящими каштановыми усами — они похожи на подкову! Он их отращивал годами, так что это второй предмет после зонта…

— Зонт! — пробормотал Холмс. — Зонт! Простите, мадам, что перебил вас, но мне бы хотелось узнать чуть больше о характере вашего мужа.

— Они делают его похожим на полицейского констебля.

— Простите?..

— Это я об усах.

— Но… ваш муж любит выпить? Интересуется другими женщинами? Играет? Ограничивает вас в деньгах? Как, ничего подобного?

— Я полагаю, сэр, — надменно произнесла миссис Кэбплеже, — что вам хотелось бы знать лишь то, что относится к делу? А уж объяснять факты — ваша задача. Я хочу услышать разъяснения. И скажу вам, удовлетворят ли они меня. Но было бы куда более прилично с вашей стороны, если бы вы позволили мне просто изложить эти самые факты.

Холмс поджал губы.

— Прошу вас!

— Мой муж — старший партнер фирмы «Кэбплеже и Браун», это торговля алмазами на Хэттон-гарден. За все пятнадцать лет нашего брака — ух!.. пятнадцать!.. — мы редко разлучались больше чем на две недели, если не считать последнего и весьма неприятного случая.

— Последний случай?..

— Да, сэр. Лишь вчера днем Джеймс вернулся домой из почти шестимесячной деловой поездки в Амстердам и Париж, и он все так же носится со своим зонтом, как и до отъезда. Впрочем, сейчас он еще сильнее обожает зонт, чем весь тот год, как он этим занимается.