Н. Никитин - Преступный мир и его защитники

Можно ли себе представить «молву», «народный говор», идущий далее в своей чреватой гонениями и всякими бедами клевете?..

«Молва питается единственно ложью, молве не может верить умный человек, — заканчивает Тертулиан, — потому что он никогда не верит тому, что сомнительно». Вы, господа присяжные заседатели, также, надеюсь, не поверите подобной «молве».

Подобно вам, я вижу подсудимых в первый раз; как и вы, я не руковожусь иным побуждением, кроме страстного желания открыть истину в этом злополучном деле, и не во имя только этих несчастных, но и во имя достоинства и чести русского правосудия я прошу у вас для них оправдательного приговора, — закончил Н. П. Карабчевский.

Речи остальных защитников были непродолжительны, но также отличались страстностью и старались разрушить грозное обвинение.

Присяжные заседатели совещались около часа и признали всех подсудимых невиновными.

Оправдательный приговор был встречен с редким единодушием. Публика была растрогана, и многие плакали. Талантливым защитникам была устроена овация.

Весной 1902 года в Петербурге в квартире дворянки Н. Д. Андреевской неожиданно произошел трагический случай. Поссорившись с мужем госпожи Андреевской, племянник ее, В. Богданов, выхватил из кармана револьвер и сделал в него пять выстрелов. К счастью, во время это «расстреливания» Богданов был в высшей степени взволнован и выпускал пули в своего противника, нисколько не целясь. Благодаря этому, из пяти пуль только одна попала в Андреевского и слегка ранила его в спину.

На следствии оказалось, что Богданов, 19-летний юноша, учился в университете и проживал у своей тетки. Последняя была уже в преклонном возрасте, но это тем не менее не помешало ей после смерти своего мужа вступить во второй брак с дворянином Андреевским. Новый муж ее оказался беспринципным человеком и, не стесняясь жить на ее средства, повел разгульную жизнь. Совершенно игнорируя жену, он грубо обращался с ней и особенно недолюбливал ее племянника-студента. Последний платил ему той же монетой и открыто восставал против его предосудительного поведения.

14 марта к госпоже Андреевской наведалась одна из ее знакомых. Сам Андреевский в это время был в нетрезвом состоянии и, придравшись за что-то к жене, стал осыпать и ее, и ее знакомую грубой бранью. Под конец издевательство его дошло до таких размеров, что обе женщины начали рыдать.

На шум вскоре вышел из своей комнаты и племянник.

Узнав, в чем дело, он в высшей степени возмутился.

— Пора перестать вам выносить вечные оскорбления Андреевского… надо жаловаться мировому судье, — сказал он тетке

Рассвирепевший Андреевский заодно уже набросился с бранью и на студента.

В результате произошел крупный скандал, и, потеряв самообладание, племянник стал палить из револьвера в мужа своей тетки…

Зимой 1903 года В. Богданов предстал перед присяжными заседателями по обвинению в покушении на убийство.

— Признаете ли вы себя виновным? — задал ему председательствующий обычный вопрос.

— Да, я виновен, но только не могу с уверенностью сказать — желал ли я убить Андреевского, когда стрелял в него… утверждаю только одно, что я действительно был выведен из себя его поведением, — ответил подсудимый.

Среди других свидетелей в суд был вызван и сам потерпевший. Человек неопределенных лет, с вульгарной внешностью, он не производил особенно благоприятного впечатления. По его развязному объяснению, он женился только потому, что «старушка была богата, а ей было скучно». Браком этим, очевидно, возмущался ее племянник, который с первых же дней свадьбы стал во враждебные отношения к Андреевскому.

— Я очень желал сойтись с Богдановым, но не мог этого достигнуть: он меня невзлюбил, — откровенно признавался потерпевший.

По свидетельским показаниям, Андреевский часто кутил и вообще вел беспорядочную жизнь.

— Да, я люблю кутить, — не отрицал и он, — я много пью, но, может быть, это наследственное: мой отец тоже много пил и кутил… он имел двадцать тысяч десятин земли и все прожил.

Свидетели, в общем, дали далеко не лестную характеристику Андреевскому. Жена его при первом муже жила обыкновенно мирно и спокойно; когда же вышла вторично замуж, то в доме ее поднялся невообразимый кавардак.

— К Андреевским даже знакомые перестали заходить, — говорил один из свидетелей. — У них были вечные ссоры, скандалы и пьянство…

Чересчур вольное поведение Андреевского выводило иногда из терпения и его жену. Дворнику ее однажды пришлось быть очевидцем оригинальной сцены: поздно вечером Андреевский вернулся откуда-то со своей женой домой; супруг был навеселе и с чувством пел романс «Я обожаю», а супруга, ничем не смущаясь, била его в это время по щекам.