Чарлз Адамс - Загадка Ноттинг-Хилла

А теперь давайте немного вернемся назад и подумаем над тем, каким мог быть мотив к сокрытию данного факта. Как нам известно, жизнь мадам Р** была застрахована самым основательным образом. Уже не раз ее жизнь подвергалась большой опасности именно в результате приема вещества, которое она выпила теперь во мраке ночи. Если только барон знал (или догадывался) о цели ее посещения лаборатории, то вот вам подходящий повод (явно не делающий ему чести) утаить произошедшее. Огласка этого случая вполне вероятно могла бы создать трудности при оформлении выплаты по страховому полису в случае смерти мадам Р**.

Но здесь возникает еще одна сложность. Обсуждаемый случай имел место примерно в середине процесса продолжительной болезни мадам Р**. Заболевание ее представляло собой череду приступов, возобновлявшихся через каждые две недели. Очередной пароксизм произошел буквально через несколько часов после обсуждаемого случая хождения во сне. А был ли этот случай единичным?

Свидетельство ночной сиделки вносит зловещую ясность. Этой женщине были даны бароном строгие указания: ни в коем случае глаз не смыкать. Дежурства ее были не столь уж продолжительными; в дневные часы она имела возможность отсыпаться, в силу чего ночная сонливость представляется малообъяснимой. У ночной сиделки, нанятой бароном Р**, отменный послужной список, за двадцать лет профессиональной деятельности она ни разу не подводила своих клиентов. Несмотря на все это, в течение восьми или десяти, а может быть, даже двенадцати недель, каждую вторую субботу, в один и тот же час она засыпает во время ночного дежурства у постели мадам Р**. Все ее попытки побороть сон бесплодны. Она начинает подозревать — возможно, это чьи-то «проделки». Однажды женщина решила не ужинать и позволила себе лишь бодрящий зеленый чай, который она собственноручно заварила для себя покрепче, и это также не помогло. Для этой сиделки никогда не было затруднительным бодрствовать в ночные часы, но как только наступает очередная роковая субботняя ночь, она снова попадает в объятия Морфея. Всякий раз ее сон прерывает очередной приступ болезни мадам Р** — симптомы нам с вами хорошо известны. Сиделка теряется в догадках, будучи не в силах найти происходящему сколько-нибудь разумное объяснение. Она отлично знает, что прежде в ее практике ничего подобного не бывало. Мы также пребываем в недоумении вместе с ней. Вот что вспоминается в этой связи: до того, как стали происходить случаи этой необъяснимой дремоты, в такой же крепкий сон сиделку погрузил барон Р**, продемонстрировав свои гипнотические возможности. Далее, вполне естественно, нам на ум приходит и та особа, которая годами находилась под гипнотическим влиянием. Свидетельство мистера Хэндза: «Я часто повелевал ей (Саре Парсонс) пройти в кладовую и взять булавку или какую-либо другую мелочь».

И вновь вспоминается тень на стене. Тень, которая ведет наблюдение.

К чему же мы в результате пришли? Допустим, барон знал, для чего мадам Р** зашла в лабораторию; допустим, он воспользовался своими уникальными возможностями — как бы мы это ни называли — с тем, чтобы усыпить сиделку и дать возможность мадам Р** беспрепятственно покинуть комнату в сомнамбулическом состоянии. Допустим даже, что амбиции гипнотизера были таковы, как они есть — то есть мадам Р** слепо выполняла его волю; все равно ответа на главный вопрос пока что по-прежнему не предвидится.

Барон не был заинтересован в смерти своей жены.

Продолжим же поиск ключа к этой ужасающей тайне. Вспомним, что в это же самое время происходило с миссис Андертон.

И здесь мы снова видим подтверждение истины, упомянутой выше: самые тщательные меры предосторожности могут обернуться против того, кто их предпринял. Допуская, что болезнь мадам Р** была результатом преступного умысла, можно предположить, что для провоцирования первого приступа самым подходящим временем была бы ночь — никаких свидетелей. Но именно это обстоятельство побуждает уточнить одну дату, имеющую принципиально важное значение. Мадам Р** стало плохо в субботу, 5 апреля. В ту же самую ночь, а если быть предельно точным, в тот же самый час, безо всякой рациональной причины произошел первый приступ болезни миссис Андертон. Симптомы недуга у обеих сестер были совершенно идентичны. Эти приступы стали повторяться синхронно через каждые 14 дней. По совету барона, в течение какого-то времени применялся рекомендуемый им препарат, и поначалу эффект от него был ощутимый. В дневнике доктора Марсдена имеется запись, свидетельствующая о непродолжительном улучшении состояния здоровья мадам Р** (дата та же самая). В обоих случаях прогресс был кратковременным; далее болезнь вновь шла своим чередом. Обе женщины оказались в состоянии крайнего истощения сил: в случае мадам Р** — в состоянии, близком к смерти, а поскольку сестра ее была слабее здоровьем, исход был летальным. Была проведена посмертная экспертиза. Внешние признаки полностью соответствовали описанию отравления сурьмой (то же самое можно сказать и о характере болезни, которая свела миссис Андертон в могилу).