Чарлз Адамс - Загадка Ноттинг-Хилла

6. Записка карандашом, найденная на подушке мистера Андертона

«Пусть никто не осудит меня за то, что я сейчас сделаю. Бог свидетель, как я пытался это в себе преодолеть. Дорогая! Бесценная моя! Разве не являлась ты ко мне день и ночь, маня за собой? И вот не осталось никаких шансов. И вот исчезла последняя надежда избежать этого проклятия, этого чудовищного позора, что подталкивает меня к могиле. Да, дорогая, моя честь, честь твоего мужа превыше всего. Конец всему. Никаких шансов, никакой надежды, только стыд, позор, смерть. Я иду, дорогая. Тебе известно, повинен ли я в кошмаре, в котором меня обвиняют. Дорогая, единственная моя, я вижу, как ты улыбаешься при одной лишь мысли о таком. Господь да благословит тебя за эту улыбку. Господь да простит меня за то, что я собираюсь сделать. Господь да соединит нас, дорогая».

1. Свидетельство мистера Хендерсона

В заключительной части данного свидетельства передо мной стоит задача двоякого характера. Во-первых, связать в единую цепь звенья событий, обстоятельства которых уже были детализированы; во-вторых, прояснить общее их отношение к факту смерти мадам Р**, чем я сейчас и намерен заняться вплотную и без промедления. Именно явная взаимосвязь ее смерти со всеми вышеописанными событиями и подтолкнула меня заняться расследованием в области, находящейся за пределами моих должностных обязанностей. Не сомневаюсь, что после ознакомления с нижеприведенными показаниями вы убедитесь в уместности моих действий.

Досадно, что в этой важной части дела (равно как и в другой, не менее значимой, где речь шла о подозрительных обстоятельствах первого случая заболевания мадам Р** в Богноре) показания принципиально важных свидетелей находятся под большим вопросом. И дело здесь не в моральном облике этих лиц, ибо, насколько мне стало известно, и служанка, и ее любовник Джон Стайлз вполне заслуживают доверия. Что же касается молодого человека по фамилии Олдридж… то, невзирая на то что парень глуповат и рассеян, из того места, где он служит, на него поступила вполне доброжелательная характеристика. При этом важность свидетельств двух вышеупомянутых персон значительно уменьшилась с учетом обстоятельств, при которых они были получены. Что же касается другого упомянутого свидетеля, то здесь явно налицо предубежденность, что лишь усугубляет несколько сомнительный характер показаний. Впоследствии появятся еще и дополнительные поводы для сомнений в этой связи.

Насколько вы помните, именно с письма этого молодого человека по фамилии Олдридж и началось расследование, результаты которого вам представлены. Показания Олдриджа дают нам повод заподозрить барона в злом умысле. Вкупе с обнаруженными материалами я представляю итоги проделанных мною последующих запросов касательно дела четы Андертонов. Должен признать, что, невзирая на некоторые сомнения в подлинности свидетельства Олдриджа, я все же склонен считать, что в целом оно правдиво, хотя здесь и наличествует определенный личностный момент, связанный с бароном Р**. И эти показания достаточно важны. Вот отчего они занимают немало места в данном разделе. Из них, вместе с другими материалами дела, мы узнаем подробности выселения молодого человека. Вам предстоит сопоставить его версию с позицией барона Р**.

Говоря о двух других свидетельствах, отметим, что они в известном смысле подтверждают показания Олдриджа. Такого рода совпадения встречаются в уголовной практике. С ними дело обстоит несколько проще. Эти два свидетеля явно не были ни в чем замешаны; факты таковы, что о преступных намерениях и речи быть не может. Даже если таковые и имелись, то непонятно, каким образом эти намерения могли бы отразиться в данных показаниях. Более того, не обсуждается также и возможность какого-либо сговора в ущерб третьей стороне.

В заключение я хотел бы также упомянуть обрывок бумаги, обнаруженный в апартаментах барона на Рассел-Плейс и отмеченный номер журнала «Зоист», принадлежавший покойному мистеру Андертону. Мистер Мортон в своем свидетельстве упоминал о статье из этого журнала, ставшей предметом дискуссии дома у мистера Андертона 13 октября 1854 года. Что касается обрывка бумаги, то это фрагмент письма, текст которого я постарался, по мере возможности, восстановить. Будем исходить из того, что мне это удалось сделать; добавим также тот факт (я смог убедиться в его достоверности), что «очень рано утром», на следующий день после кончины мадам Р**, барону нанесла визит некая иностранка. Все это может дополнительно прояснить туманные обстоятельства смерти жены барона. Важность второго документа в этом деле неоднозначна.