Рекс Стаут - Окончательное решение

Когда я вошел в столовую, Вулф уже выдвинул свое кресло, но еще не сел.

— Абсурдное дело, — буркнул он. — Будет ли она пунктуальной?

— Боюсь, что нет. Она не из пунктуальных людей.

— Но могла бы быть. Свяжись по телефону с Солом, Фредом и Орри. Пусть явятся ко мне в комнату в восемь утра.

Вошел Фриц с блюдом моллюсков, тушенных с овощами. Вулф сел и вооружился вилкой и ложкой. Он не мог сесть до того, как отдаст мне распоряжения, ибо это явилось бы деловым разговором за обеденным столом, а правило, черт побери, есть правило, и точка! Занявшись едой, я задерживал дыхание, потому что, если начнешь вдыхать аромат моллюсков, тушенных в белом сухом вине с луком-шалотом, скородой, кервелем, то может получиться так, что уже не останется места для утят, зажаренных в яблочном соке с испанской подливкой по рецепту Вулфа и Фрица, не говоря уже о моркови и петрушке с анчоусами. Управляясь с моллюсками, я подумал, что нам позарез нужно отыскать хотя бы часть этого полумиллиона, так как только Сол, Фред и Орри обойдутся нам по двадцать пять долларов за час плюс расходы.

Не знаю, откуда у Вулфа появилась уверенность, что мне достаточно взглянуть на женщину, особенно моложе тридцати, и перекинуться с ней несколькими словами, чтобы ответить на все вопросы, касающиеся этой особы, но знаю, что он убежден в этом. Может быть, на основании мимолетных замечаний, подобных тому, что Маргот Теддер не будет пунктуальна? Приди она вовремя, я, конечно, объяснил бы это лишь тем, что она срочно нуждается в деньгах. Если уж завоюешь какую-нибудь репутацию, то навечно оказываешься прикованным к ней.

Я уже говорил, что, судя по слухам, она задирала нос, и ее манеры, когда она вошла в наш старый каменный особняк, не опровергли этих слухов. В прихожей она едва кивнула мне, словно дворецкому, хотя в доме э 994 по Пятой авеню я никакого дворецкого не заметил. Я провел ее в контору, она остановилась перед ковром, оглядела его вдоль и поперек и обратилась к Вулфу с вопросом:

— Казахский?

— Нет, — ответил он. — Ширванский.

— Вряд ли вы разбираетесь в этом. Он ваш?

— Это спорно. Мне подарил его в 1932 году в Каире человек, которому я оказал услугу, и подозреваю, что ковер был украден в Кандагаре. Так что если ковер был приобретен этим человеком незаконно, то он не может являться и моей собственностью. Но законность владения — проблема весьма сложная. Если мое обладание ковром было бы испорчено каким-нибудь наследником кандагарского князя, который некогда владел им, или одной из его жен или наложниц, я бы обратился в суд. После длительного владения чем-либо право собственности становится бесспорным. Ваш дед был бандитом; некоторые из его деяний почти наверняка разбирались в суде, но если бы какая-нибудь наследница одной из его жертв заявила претензию на мех, который сейчас на вас, ее бы осмеяли. Я польщен, что вы оценили достоинства ковра, хотя только невежда мог признать его за казахский. У казахских ковров длинный ворс. Вы Маргот Теддер? Я Ниро Вулф. — И он указал ей на красное кожаное кресло. — Садитесь и расскажите, что вам от меня угодно.

Она несколько раз раскрывала и закрывала рот, чтобы перебить Вулфа, но когда шеф заговорит в полный голос, его невозможно прервать, особенно если он пронзает вас взглядом.

— Я уже сказала вам по телефону, что мне нужно.

— Будьте любезны сесть, мисс Теддер. Я люблю, когда глаза собеседника находятся на одном уровне с моими.

Она взглянула на меня. Бедняжка была ошеломлена. Она не желала сесть по его приказу, но и продолжать стоять было глупо. Она нашла компромисс. Одно из желтых кресел стояло у моего стола, и она пересекла комнату и уселась в него.

— Я пришла сюда вовсе не для того, чтобы выслушивать лекцию о законности владения собственностью, — сказала она. — Вы знаете, зачем я пришла. Моя мать уплатила вам шестьдесят тысяч долларов ни за что. Единственное, что вы сделали, — это дали объявление в газете. За шестьдесят тысяч вы обязаны помочь мне отыскать деньги, которые моя мать вручила похитителям. Это составляет больше десяти процентов.

— Двенадцать, — хмыкнул Вулф. — Так что же я должен делать? У вас есть предложение?

— Нет, конечно. Вы сами должны знать, как действовать. Это ваша профессия.

— Могу ли я рассчитывать на вашу помощь?

Она нахмурилась, вздернув подбородок.

— А в чем это должно выражаться?

Он даже не нахмурился в ответ. Он осадил ее, поставил на место, и теперь ему было безразлично, что она говорит и как ведет себя.