— Мистер Хетч? Вы подтверждаете…
— Ерунда! — отрезала миссис Джером. — Что из того, что он мне объяснил? Я давно и думать об этом забыла. Повторяю: я не потерплю никаких оскорблений!
Пэрли пристально посмотрел на нее.
— Послушайте, миссис Джером, если мы разыщем Санта Клауса и окажется, что он был знаком с Боттвайлем и имел основания его недолюбливать, то все может на этом закончиться. В противном же случае никому, включая вас, никакие разговоры про оскорбления не помогут. До сих пор, насколько мне известно, только один из вас солгал нам. Это вы. Это будет занесено в протокол. Учтите, что для любого из вас ложь обернется неприятностями, тогда как нам, как ни странно, это лишь на руку. На этом мы с вами расстанемся. Мистер Кирнан и мистер Хетч, эти люди, — Стеббинс указал на двух сыщиков, стоящих у него за спиной, — отвезут вас к прокурору. Остальные могут быть свободны — только не забывайте о моих словах. Гудвин, я хочу с тобой побеседовать.
Он уже со мной беседовал, но я не стал заострять на этом внимание. Кирнан же оказался менее уступчивым и сказал, что должен уйти последним, чтобы запереть все двери. Стеббинс не стал чинить ему препятствий. Все три женщины, Лео Джером, Стеббинс и я спустились на лифте, оставив сыщиков с Кирнаном и Хетчем наверху. Стоя на тротуаре, я проводил взглядом разбредавшихся по сторонам женщин и Лео Джерома, но признаков слежки не заметил. Снегопад по-прежнему не унимался — радостная перспектива для Рождества и уборщиков улиц. Возле тротуара поджидали две полицейские машины, и Пэрли, подойдя к одной из них и распахнув дверцу, кивком пригласил меня залезть внутрь.
— Если мне тоже предлагают прокатиться к прокурору, — возразил я, — то я хотел бы сперва поесть. Помню — как-то раз меня там чуть голодом не уморили.
— Окружной прокурор тебя не ждет, — ухмыльнулся Стеббинс. — Пока, во всяком случае. Я просто предлагаю тебе укрыться от снега.
— Это меняет дело, — согласился я и проскользнул внутрь, двигаясь подальше, чтобы освободить место для Пэрли. А места ему требовалось предостаточно. Взгромоздившись на сиденье, он захлопнул дверцу.
— Раз мы все равно сидим в машине, — предложил я, — почему бы нам заодно не прокатиться? По городу можешь не колесить — просто высади меня на Тридцать пятой улице.
Но Пэрли неожиданно заупрямился.
— Я не люблю разговаривать во время езды. Как, впрочем, и слушать. Что ты здесь делал сегодня?
— Я уже говорил. Развлекался. Пробовал три марки шампанского. Меня пригласила мисс Дики.
— Попробуй еще разок. Из всей компании ты — единственный посторонний. Почему? Для мисс Дики ты чем-то особенным не являешься. Она собиралась выйти замуж за Боттвайля. Итак, почему?
— Спроси у нее.
— Мы уже спрашивали. Она сказала, что особых причин приглашать тебя у нее не было. Еще добавила, что ты нравился Боттвайлю, да и остальные считали тебя за своего — с той поры, как ты разыскал для них какие-то гобелены. Говорила она сбивчиво, подбирая слова. К тому же, сам знаешь — всякий раз, как случается убийство, а ты оказываешься поблизости, мне любопытно знать — почему. Спрашиваю в последний раз.
Значит, она не стала упоминать про разрешение на бракосочетание. Молодец. Я бы с большим удовольствием слопал весь снег, выпавший в Нью-Йорке начиная с полудня, чем попытался объяснить происхождение этой бумажки сержанту Стеббинсу или инспектору Кремеру. Именно по этой причине я и перерыл корзинку для бумаг.
— Спасибо за доверие, — ответил я, — но злоупотреблять я им не стану. Я уже поведал тебе, как на духу, обо всем виденном и услышанном сегодня. (Тут я поневоле очутился в одной компании с миссис Джером, поскольку я умолчал о разговоре с Марго). И рассказал все, что знаю обо всех этих людях. Оставь меня в покое и отправляйся ловить своего убийцу.
— Я тебя знаю как облупленного, Гудвин.
— Да, и ты даже называл меня Арчи. Я свято лелею память об этом.
— Я тебя слишком хорошо знаю, — задумчиво произнес он. Его крупная голова на бычьей шее повернулась ко мне, и наши глаза встретились. — Не думаешь же ты, что я способен поверить в то, что этот парень удрал из комнаты, а ты его не заметил?
— Ерунда! Я сидел на полу, у меня на руках умирал человек, а все остальные сгрудились вокруг нас. Да ты и сам прекрасно знаешь, что несешь вздор. Не считаешь же ты меня сообщником убийцы.
— А я вовсе не говорил, что считаю тебя сообщником. Даже если Санта Клаус и был в перчатках — а зачем они ему понадобились, как не для того, чтобы не оставить отпечатков, — я не утверждаю, что он убийца. Но если тебе вдруг известно, кто он такой, то ты пытаешься по какой-то причине его выгородить и сейчас водишь нас за нос, что тогда?
Читать дальше