Рекс Стаут - Семейное дело

Вулф втянул носом воздух и с шумом выпустил его через полуоткрытый рот. Сперва Феликс, а теперь еще и Филип, а ведь они хорошо знали Вулфа.

— Он приходил спросить меня о чем-то, — ответил Вулф. — Но я уже спал и, следовательно, не знаю, о чем именно. Вот почему мне нужны от вас сведения. Раз вы были его другом и даже плакали, узнав о его смерти, можно предположить, что вы не против, чтобы человек, убивший его, был пойман и наказан. Не так ли?

— Конечно, я этого хочу. Вам известно… кто убил его?

— Нет, но я собираюсь узнать. Я хотел бы сообщить вам кое о чем в конфиденциальном порядке и задать несколько вопросов. Вы не должны никому говорить о содержании нашей беседы. Абсолютно никому. Вы можете хранить тайну?

— Да, сэр.

— Немногие так уверены в себе. А вы?

— Я уверен, что могу хранить тайну. И не сомневаюсь, что сохраню ее.

— Прекрасно. Пьер сказал мистеру Гудвину: кто-то хочет его убить. И все. Пьер больше ничего не добавил. Говорил ли он вам об этом?

— Что кто-то намеревается его убить? Нет, сэр. Ни словечка.

— Говорил ли он когда-нибудь об опасности или угрозе его жизни?

— Нет, сэр.

— Не упоминал ли он какое-нибудь недавнее событие, слова или действия, которые указывали бы на возможность возникновения угрозы?

— Нет, сэр.

— Однако вы встречались и разговаривали с ним совсем недавно? Быть может, вчера?

— Конечно. Я работаю на кухне, он-в зале, но мы обычно вместе обедаем. И вчера тоже… Я не видел его в воскресенье, поскольку ресторан был закрыт.

— Когда вы услышали… узнали о его смерти?

— По радио… сегодня утром. Во время передачи новостей в восемь часов.

— Всего лишь пять часов назад. Вы были, понятно, потрясены, и прошло совсем немного времени. Возможно, вы припомните что-нибудь из сказанного Пьером.

— Не думаю, что смогу, мистер Вулф. Если вы имеете в виду что-то об угрозе, о намерении убить его, то я уверяю вас — мне ничего не известно.

— Вы не можете быть абсолютно уверенным. Память иногда выкидывает прелюбопытные номера. Следующий вопрос очень важен. Как Пьер Дакос сообщил мистеру Гудвину, какой-то человек собирался его убить. Значит, произошло нечто экстраординарное, заставившее Пьера опасаться за свою жизнь. Когда? Накануне? Правильный ответ очень облегчил бы розыск преступника, потому-то данный вопрос имеет большое значение. Как он вел себя вчера за обедом? Обыкновенно? Или было что-то необычное в его поведении, настроении?

— Да, сэр, было. Я вспомнил, когда вы спросили, не говорил ли он что-либо об опасности. Он как будто не слушал меня, когда я разговаривал с ним, был непривычно молчалив. Когда я спросил, не лучше ли ему обедать одному, он сказал, что сильно переживает, так как перед тем перепутал заказы и принес клиентам не те блюда. Объяснение показалось мне вполне естественным. Пьер был очень самолюбив. Официант, считал он, не имеет права ошибаться, и гордился тем, что никогда еще не допустил промаха в работе. Не знаю, возможно, так оно и было. Феликс должен знать наверняка. Пьер часто говорил о вас. Дескать, всякий раз, когда вы здесь, вы предпочитаете его другим официантам. Он очень гордился своей работой.

— А он в самом деле перепутал заказы?

— Не знаю. Но зачем ему было на себя наговаривать? Можно справиться у Феликса.

— Позднее он возвращался к этой теме?

— Нет, сэр. И конечно, я никому не говорил.

— Пребывал ли он в таком же настроении и в субботу? Был расстроен, подавлен?

— Я не… — нахмурился Филип. — Нет, сэр.

— Прошу вас, — сказал Вулф, — при первой же возможности сесть, закрыть глаза и попытаться воскресить в памяти каждое слово, произнесенное Пьером вчера. Постарайтесь изо всех сил, и вы удивитесь — как и многие до вас, — способности вашей памяти восстановить, казалось, прочно забытое. Обещаете?

— Да, сэр, но не здесь. Тут я не в состоянии сосредоточиться. Потом, после работы… Обещаю.

— О результатах сообщите мне или мистеру Гудвину.

— Да, сэр.

— Превосходно. Надеюсь скоро вас услышать. А теперь еще один важный вопрос. Если его убил кто-то из работающих здесь, в ресторане, то кто это, по вашему мнению, мог быть? У кого были основания желать, чтобы он умер? Кто боялся, или ненавидел его, или же извлекал выгоду из его смерти?

— Здесь, в ресторане, и вообще — никто, — энергично замотал головой Филип.

— Вы не можете ручаться. Очевидно, вы просто в неведении, раз Дакоса все-таки кто-то убил. Филип все еще продолжал трясти головой.

— Нет, сэр. Я хотел сказать — да, сэр. Вы правы. Но мне трудно поверить. Когда я услышал сообщение по радио, я сам подумал: кто же мог убить Пьера? Почему его убили? У него не было врагов. Никто его не боялся. Пьер был очень хорошим, честным человеком. Не без слабостей, конечно. Он слишком увлекался лошадиными скачками и тратил много денег на бегах. Но он знал свой недостаток и старался исправиться. Неохотно говорил на эту тему, но порой у него прорывалось. Я был ему лучшим другом, но он никогда не брал у меня взаймы.