Эллери Квин: Таинственный цилиндр

— Я — Велье, сержант-детектив из управления полиции, — коротко представился человек в штатском. — Вы что же, так ничего и не предприняли, чтобы успокоить эту шумную толпу идиотов?

— Я старался изо всех сил, сержант, — пробормотал директор театра, заламывая руки. — Но они, кажется, озлоблены. Их, возможно, как-то задело, как тут действовал офицер полиции.

Он, как бы извиняясь, указал на Доила.

— Я думаю, нельзя было ожидать от них, что они останутся на своих местах, как будто ничего не случилось.

— Хорошо, мы позаботимся об этом, — прервал его Велье.

Он отдал какой-то краткий приказ полицейскому, который стоял рядом с ним.

— Ну ладно… — Он вновь повернулся к Дойлу. — А как обстоит дело с выходами? Вы что-нибудь предпринимали в этом направлении?

— Разумеется, сэр, — улыбнулся довольно полицейский. — Я поручил мистеру Панцеру поставить у каждой двери билетера. Они так и так стояли там весь вечер. Но я решил просто убедиться наверняка.

— Тут вы поступили правильно. И никто не пытался выйти из зала?

— Думаю, что могу ручаться за это, — со скромным видом включился в разговор Панцер. — Сама пьеса такова, что требует присутствия билетера перед каждой дверью. Специально для создания атмосферы спектакля. Пьеса — про преступников, со стрельбой, множество криков на сцене и тому подобных дел. И охранники в форме у всех выходов еще усиливают общее напряжение. Я легко мог бы выяснить для вас, пытался ли…

— Мы сами позаботимся об этом, — сказал Велье. — Доил, кого вы просили вызвать сюда?

— Инспектора Квина, — ответил Доил. — Я велел позвонить в управление полиции Нельсону, агенту по рекламе.

Велье не преминул улыбнуться.

— Ну вы просто обо всем подумали, правда? Ладно, а что там у нас с трупом? Кто-нибудь прикасался к нему с того момента, как этот парень его обнаружил?

Человек, весь сжавшийся от железной хватки Доила, так и выпалил, всхлипывая:

— Я… я только нашел его, господин офицер. Богом клянусь, я…

— Ну, ладно, ладно, — холодно сказал Велье. — Но держите язык за зубами, ясно? Что вы вообще расклеились? Возьмите себя в руки! Так что. Доил?

— Трупа никто не касался, с тех пор, как я встал здесь, — ответил Доил не без гордости. — Разумеется, кроме доктора Статтгарда. Я вызвал его из публики, чтобы он установил смерть этого человека. Он сделал это, и с тех пор никто к телу не приближался.

— Вы проявили служебное рвение, не так ли, Доил? Я позабочусь, чтобы вам не пришлось пожалеть об этом, — сказал Велье.

Он резко повернулся к Панцеру — так резко, что тот испуганно отшатнулся.

— Вам, господин директор, лучше пойти на сцену и обратиться к публике. Скажите, пусть вся компания остается там, где она есть, пока инспектор Квин не отпустит всех по домам, ясно? Скажите им, что жаловаться не имеет смысла. Жалобы только отнимают время. Они будут задерживать сами себя. Объясните им, кроме того, что все они должны оставаться на местах, и что каждый, кто сделает хотя бы одно подозрительное движение, пусть пеняет на себя.

— Ладно… ладно… Бог мой, какая катастрофа! — простонал Панцер, направляясь к центральному проходу, чтобы выйти на сцену.

В этот миг через дверь в конце зала быстро вошла небольшая группа людей и сомкнутым строем зашагала по ковру.

Если судить по внешнему виду, инспектор Ричард Квин не представлял собой ровно ничего особенного. Это был невысокий пожилой мужчина, с приветливым лицом, изборожденным морщинами. При ходьбе он слегка наклонялся вперед и имел несколько задумчивый вид, которому вполне соответствовали пышная седая шевелюра, усы, слегка затуманенные серые глаза и худые, интеллигентные руки.

Быстро шагая по ковру, инспектор Квин был весьма далек от желания произвести какое-то особенное впечатление на любопытных, которые так и пожирали его глазами. Тем не менее простота и достоинство, с какими он держался, возымели эффект, а еще больший — спокойная и приветливая улыбка — она была настолько неожиданной в данной ситуации, что по залу прошел легкий ропот, волною катившийся впереди инспектора Квина.

При его появлении заметно изменилось и поведение подчиненных. Доил потихоньку стушевался и отступил в угол, к выходам из зала с левой стороны. Сержант-детектив Велье, который только что склонялся к трупу, цинично и холодно окидывал взором толпу и совершенно не обращал внимания на грозящую разразиться массовую истерику, сразу же слегка расслабился — так, как будто был счастлив уступить место в самом центре сцены, в свете всех прожекторов и отойти на второй план. Полицейские в форме, которые охраняли выходы из зала, с подчеркнутым старанием отдали честь. Публика, буквально минуту назад полная возмущения, ропщущая и возбужденная, вдруг, сама не ведая почему, с облегчением опустилась в свои кресла.