Алан Милн: Загадки Альбиона

— Пойдемте дальше, сэр, — сказал я.

— Вы о чем?

— Что вы еще припрятали в рукаве насчет времени убийства?

— Ничего, инспектор, уверяю вас. Вы и сами все понимаете.

— Пока нет. Вы меня опережаете.

— Неужели? — просиял он. — Сначала было бы неплохо обозначить временныЂе границы преступления, я имею в виду по состоянию тела.

— Придется подождать доктора Хикса. Но он укажет время только приблизительно, в пределах пяти — шести часов.

— Жаль. Ну посмотрим. Первым делом…

Он внезапно замолчал, словно ощутил некоторую неловкость.

— Что, сэр?

— Где вы ищете убийцу, инспектор? Среди нас или среди чужих?

— Я пока не ищу.

— Думаю, у чужих больше причин.

— Это почему же?

— Мне так кажется. Мне так кажется, черт возьми.

— Будьте откровенны, — попросил я. — Убийца — это убийца, даже если он родственник.

— Верно. — Он бросил докуренную сигарету и взял другую. — Предположим, бродяга или просто прохожий, идя через лес, свистит, стучит палкой и беспокоит птиц. Как всегда, дядя бросается на него, чтобы прогнать, завязывается драка. Бродяга защищается, теряет голову и… Все.

— А часы?

— Правильно, инспектор. Часы. Во — первых, бродяге не до часов. Во — вторых, какое у него может быть алиби? В — третьих, он бы побоялся манипулировать с часами, ведь он не знает, когда начнут искать тело.

— Значит, убийца рассчитал время?

— Да. Он знал, что дяди долго никто не хватится. Впрочем, об этом знали многие.

— Думаю, вы знакомы со всеми садовниками и лесничими?

— Конечно. Давайте немного потеоретизируем. Предположим, вы убиваете человека в три часа, а часы переводите на два или четыре. Вы бы что предпочли?

— А вы, сэр? — спросил я.

— Два часа. Это же очевидно.

— Очевидно?

— Я ставлю на два часа, потому что у меня уже есть алиби на два часа. А если поставлю на четыре, то еще неизвестно, что из этого выйдет. Даже если я кому-нибудь помозолю глаза, кто знает, что этот человек выкинет? А вдруг он забудет обо мне? Или солжет? Я должен быть уверен в своем алиби, поэтому перевожу стрелки назад. Даже если я не планировал убийство, так все равно лучше.

Он был прав. Может быть, я бы тоже до этого додумался, а может, и нет, кто знает.

— Ну ладно, — продолжал он. — Убийство произошло после одиннадцати часов. Когда? Если сразу после одиннадцати, то у убийцы было совсем мало времени. До дома минут двадцать. Он ведь шел пешком, потому что вряд ли посмел бы оставить поблизости машину. Думаю, он дал себе час. Если у вас алиби на одиннадцать часов, то вы убиваете в двенадцать и ставите часы на одиннадцать.

— А почему не убить в два или в три часа? Еще безопаснее.

— Ланч, — сказал Амброуз.

Молодец!

— Неужели убийца позволит ланчу нарушить свои планы?

— При чем тут убийца? Я говорю об убитом. Ведь вы же определите, когда он в последний раз ел.

— Ах да, как же я забыл?

— Дядя Генри ел между половиной первого и половиной второго, так что не было бы смысла ставить часы на одиннадцать, если бы он уже поел. Думаю, инспектор, время смерти — от половины двенадцатого до половины первого, скорее всего двенадцать часов.

Логично.

— Итак, сэр, — сказал я, — если предположить, что убийство произошло в двенадцать, то у убийцы есть неопровержимое алиби на одиннадцать часов и нет алиби на двенадцать.

— Вы правы, инспектор.

— В таком случае, сэр, я бы хотел спросить вас: где вы были в одиннадцать и в двенадцать часов?

Амброуз громко засмеялся.

— Так и знал, что вы спросите, — сверкнул он глазами. — Просто как чувствовал.

— Мне придется всех спросить, сэр, не только вас.

— Дайте подумать. Я пошел к Вестонам, поболтать за ланчем с друзьями. Из дома вышел сразу после десяти, потом около гаража разговаривал с шофером и садовником примерно до половины одиннадцатого. В половине первого был у Вестонов. До них четыре мили по полю, да и день был жаркий, так что я не очень торопился.

— А почему вы не поехали на машине, сэр?

— Миссис Майкл собиралась в город за покупками. Кроме того, — заметил он, похлопав себя по животу, — пешая прогулка помогает сохранять стройность.

— Вы кого-нибудь встретили?

— Не помню.

— Кто-нибудь знал о ваших планах? — спросил я.

— Да. За завтраком мы говорили о том, кто что будет делать. Майкл… Впрочем, вы, наверное, предпочтете сами узнать у него. Прошу прощения.

Однако я решил, что мне не мешает знать, о чем они говорили, даже если их планы остались невыполненными, поэтому я попросил его продолжать.