Куинн Фосетт - Приключения Майкрофта Холмса

– Мне жаль, что мы не смогли ничего сделать, чтобы спасти Гийома.

– Мне тоже. Но он умер за то, во что верил. Меня ждет та же участь. – Судя по выражению лица, ей было все равно, о чем говорить: о собственной смерти или о завтрашней погоде.

Ненормальность всего происходящего наконец подкосила меня. Я почувствовал, что не в силах больше стоять на ногах, и ухватился за ближайшую скамью, чтобы не упасть. Я убил фон Метца. Он мертв. Окончательно и бесповоротно. Это радовало меня, но в то же время мне было очень плохо. Я изо всей силы стиснул спинку скамьи.

– Гатри, мой мальчик, у вас такой вид, будто вам необходимо выпить, – воскликнул Холмс.

– Это мне необходимо выпить, – проворчал лежавший на скамье Макмиллан. – Какого черта вы столько времени возились, чтобы вытащить меня оттуда? – Слова звучали неразборчиво, но тон был весьма жалобный. – Где вас такого откопали, что вы ни на что не способны?

Холмс держат в руке фляжку, которую достал из кармана своего необъятного плаща. Первым движением он протянул ее мне, но, услышав голос раненого, поднес ее к губам Макмиллана.

– Приходится сделать скидку, Гатри, – обратился он ко мне.

Я пожал плечами. Как ни странно, я очень обрадовался тому, что, несмотря на перенесенные страдания, Макмиллан не изменился.

– После вас, сэр.

Бренди обожгло Макмиллану разбитые губы и раны в деснах от выбитых зубов, он громко вскрикнул, и я почувствовал какое-то недостойное удовлетворение. Мне нужно было отвлечься, и помогла в этом Пенелопа Хелспай.

– Не могли бы вы пойти со мной и помочь мне сесть на лошадь? – сказала она. Разорвав платок, который сняла с шеи, она наложила тампон на рану под порванную блузку, и завязала так, чтобы в рану не могла попасть грязь.

– Но… – в который раз почувствовав себя глупцом, начал было я.

– Меня ждут мои люди. Они невдалеке. Они никогда не бывают вдалеке от Братства. – Она, прощаясь, махнула рукой Майкрофту Холмсу и торопливо пошла к выходу.

На дворе пылал великолепный закат. Яркое небо переливалось всеми оттенками розового и оранжевого цветов, на холмах лежали длинные синие тени.

– Вам понадобится фонарь, – заметил я, провожая девушку к небольшому сараю, скрывавшемуся в тени церкви.

– Мне ехать недалеко, и я хорошо знаю дорогу. – В ее голубых глазах блеснула суровая радость. – Мир не таков, каким вы представляете его себе, мистер Гатри. Ваш мистер Холмс знает это лучше большинства людей, особенно находящихся на правительственной службе. Если вы хотите продолжать ее, то прислушивайтесь к его словам. Если нет, тогда… – Она нашла свою лошадь и теперь смотрела, как я вскидывал на спину животного седло и затягивал подпругу. – Да, это задание оказалось во многом неожиданным. Мне почти что жаль расставаться с вами. – Она взялась за уздечку. – Не поддержите ли вы мою ногу?

Я нагнулся, подставив ей сцепленные руки, и когда девушка встала на эту подножку, поднял ее в седло. Она оказалась легче, чем я ожидал, эта сильная девушка, мыслящая, как индийский фанатик.

– Благодарю вас, мисс Хелспай, за все, что вы для меня сделали. Если бы не вы, меня бы уже не было в живых.

– Да, не было бы, – согласилась она, собрав поводья и перебросив ногу через луку седла; она предпочитала сидеть в седле по-мужски. – Впрочем, и меня не было бы в живых, если бы не вы. Так что взаимные долги отданы. Не забудьте об этом при нашей следующей встрече. – С этими словами она повернула лошадь и скрылась из виду и, надеюсь, из моей жизни.

Когда я вернулся в церковь, Майкрофт Холмс внимательно посмотрел на меня.

– Вы уже выглядите гораздо лучше, – сообщил он, протягивая мне фляжку.

Я с благодарностью принял ее и так быстро плеснул обжигающую жидкость в горло, что закашлялся.

– Что там делает Джеффрис? – сварливо спросил Макмиллан. – Джеффрис, как вы позволили им захватить меня?

– Он не Джеффрис, он Гатри, – ответил за меня Майкрофт Холмс, – и работает он не на вас, а на меня. – Он повернулся к священнику. – Я сожалею о причиненном волнении, святой отец, но надеюсь, что вы помолитесь за нас. Сейчас мы, с вашего позволения, уедем. Мы уже почти в безопасности.

– Идите, сын мой, – ответил кюре, очень по-французски пожав плечами. – Мы позаботимся об этом несчастном, – он указал на фон Метца, – в нашем церковном саду. И да смилуется над вами Бог.

– Милосердие – великое благо, отче, – сказал Холмс, поднимая Макмиллана, чтобы тот мог сесть.

– И этот испорченный человек очень нуждается в нем, – сказал кюре нам вслед, когда мы, покинув его в храме, пошли собираться в дорогу в Шато-Салин.