– Я понимаю, – сказала я. – Такое надругательство над разумом и телом не проходит без следа. Но я знаю, что вы защищали его, что вы были ему другом, даже когда он считал, что друг ему не нужен. Я и это все прочитала между строк. И я прочитала вашу последнюю статью о его роли в этом конфликте…
Теперь он не желал отвлекаться от темы.
– Вы путаете Джеймса с Джоном. Сложные ситуации, которые я был вынужден наблюдать в начале своей карьеры, теперь уже не встречаются. Теперь невозможно изобразить порок, который не понес бы заслуженной кары на законных основаниях. Что касается статьи, на которую вы намекаете, вы не должны забывать о том, с какой целью она была написана. Несмотря на то, что она не содержит откровенной лжи, я был вынужден акцентировать внимание на сильных сторонах моего… – он снова запнулся, но только на мгновение, – коллеги, чтобы замаскировать его слабости.
Я хотела возразить, но он поднял руку:
– Как жаль, что я не смог защитить его с тем же успехом, который сам же и описывал. Только, по правде говоря, реальность стала отличаться от моих литературных вымыслов уже много лет назад. Боюсь, так происходит всегда: кукла и ее создатель никогда не бывают идентичными.
– Так вот что он для вас? – спросила я со злостью. – Кукла?
И вся очевидная несправедливость этой ситуации заключалась в том, что он знал, что не обязан отвечать. Поэтому вместо ответа он просто вернулся в свое кресло. Он даже сумел улыбнуться.
– Вы похожи на мать, – сказал он.
– Она говорила мне, что я похожа на него.
Он еще раз внимательно на меня посмотрел:
– Да, волосы у вас тоже темные, это правда. Могу я спросить, сколько вам лет?
– Двадцать два.
Он покачал головой:
– Я понятия не имел, что… этот союз длился так долго.
– Со встречами и расставаниями.
Спустя некоторое время он сказал:
– Я никогда не прекращал следить за карьерой вашей матери. Кажется, она до сих пор способна привлечь толпы зрителей, во всяком случае так было до войны. Вы часто видитесь?
– Почти совсем не видимся.
Прошло еще несколько мгновений.
– Какую фамилию вы носите? Едва ли ту, которой вы подписали письмо, присланное мне. Иначе Герберт уже что-нибудь сказал бы мне об этом. Он еще мальчиком прочитал мои книги, так же старательно, как и все остальные.
– Обычно я пользуюсь настоящей фамилией матери, – ответила я. – Но довольно часто беру и фамилии ваших героев. И иногда – своего отца.
Мы погрузились в молчание. Он посмотрел в окно, и солнечный свет подчеркнул каждую его морщинку, а я подумала, что могу определить его возраст с точностью до секунды.
Наконец он снова заговорил:
– Без сомнения, вы его дочь. У вас его ум и язык, и вы относитесь к себе с безжалостностью, граничащей с нездоровой. И вы так же пренебрежительно относитесь к собственности и чувствам других людей.
Я улыбнулась. Это был лучший результат применения им дедуктивного метода на нашей встрече.
– Но и я тоже с ним тесно связан, – продолжил он. – Я был сообщником его фальшивого обручения с невинной горничной и несколько раз вместе с ним вламывался в чужие дома. Я видел, как он брал на себя роль судьи и прокурора, прощая тех, кто при иных обстоятельствах оказался бы на виселице.
– Как я и сказала, вы настоящий друг.
Он улыбнулся моим словам, но затем его лицо помрачнело.
– Я больше ему не друг и не брат. Наверное, меня можно назвать его хранителем. Его тело стало клеткой для него, временами его разум тоже становится ему ограничением. Да, он пишет монографии о пчелах и иногда весьма проницательно говорит о том, что происходит с миром сейчас. Однако слишком часто все его мысли обращены внутрь его самого. Раньше он выходил из таких состояний без потерь, но сейчас они раз за разом его разрушают. Мы все стареем. – Он снова пристально на меня посмотрел. – Вы держитесь как атлет. Вы фехтуете?
Я кивнула:
– Моя мать готова была на все, чтобы заставить меня петь, но я унаследовала иные таланты.
– Но на музыкальных инструментах вы играете?
Я покачала головой.
– Уже легче.
Мы отошли от темы, но я старалась на него не давить. Лучше всего мне удавалось продвигаться к цели с помощью молчания.
– У вас роскошный дом, – сказала я. – Только изолированный ото всех.
– У меня есть семья.
– И друзья?
Он ненадолго задумался.
– Мой литературный агент живет по соседству. С возрастом вы поймете, что семья приобретает гораздо большее значение, чем… – Он снова остановился и попытался не улыбнуться. А потом позволил себе рассмеяться от души. – Вы действительно унаследовали другие таланты! – произнес он сквозь смех.
Читать дальше