Олег Северюхин - Личный поверенный товарища Дзержинского. Книги 1-5

– А что, наш император не может написать другому императору? – спросил я.

– Может, – ответил полковник, – но все поступающие письма проходят регистрацию в канцелярии и таким образом становятся документами истории, а кроме того даже информация о том, что пришло письмо от другого императора, может повредить мировой политике вообще. Понятно?

– Понятно, господин полковник, – ответил я

– Обращайтесь ко мне по имени отчеству, оно простое, Александр Васильевич, – улыбнулся Борисов, – а сейчас вы посвящены в такую тайну, из которой нет добровольного выхода. Запомните это. Вас никто отсюда не выпустит…

– Как это продажный народ? – спросила Катерина.

– Каждый народ достоин своего правительства, – сказал я.

– А ты не думаешь, что это чья-то придумка? – спросила женщина.

– Конечно, придумка, но придумал её очень умный человек, – что-то мне захотелось высказаться. Столько лет меня никто не слушал. – В развращённой Римской империи был развращённый народ. И империя погибла. Возьмём Византию. От чего она погибла? От того, что она расколола христианский мир и оказалась беззащитной перед лицом воинствующего ислама. Где сейчас город багрянородного базилевса Константина – Константинополь? Там же, только это сейчас исламский город Стамбул, столица европейской Турции. Ха-ха-ха! И ещё три раза ха-ха! Турция – это Европа! И Грузия тоже Европа! Держите меня семьдесят человек. Чего людей-то смешить? Все делается для того, чтобы снова уничтожить Россию. Слава Богу, нашлись в Отечестве нашем люди, которые сказали: стоять, суки – ещё шаг шагнёте – получите так, что Наполеон вам потом скажет: а зря вы, мужики, выпендривались. Не пойдёт больше Россия кровь свою проливать за Европу. Византия погибла, но она передала эстафету России и предупредила: русские, будьте бдительны!

– А что бы ты сделал, если бы тебе дали власть? – спросила Катерина.

– Что? – переспросил я. – Я бы потуже закрутил гайки, чтобы меня услышали…

– Завтра мы едем с вами в Европу, – сказал мне полковник Борисов. – Буду представлять вас нашим партнёрам.

– Как партнёрам? – удивился я. – А разве мы…

– Ни в коем случае, – назидательно сказал Александр Васильевич, – там есть такие же сотрудники, как и мы, которые принимают письмо или передают нам личное послание. Конспирация есть высший принцип нашей работы. Главное, чтобы никто не подумал, что у нас есть какая-то важная цель кроме той, чем будем заниматься открыто.

– А зачем такая секретность, Александр Васильевич? – никак не мог понять я.

– Понимаете ли, молодой человек, – терпеливо стал объяснять мне Борисов, – есть политика явная, а есть политика тайная. Явно мы можем даже воевать, а тайно мы уже договорились о пределах войны, времени её остановки и разделении сфер влияния. Это повсеместная практика. Война до победного конца идёт только с упрямыми людьми, которые ослеплены собственным величием. Возьмите для примера турок. Русско-турецкие войны прекратились только тогда, когда турки поняли, что с русскими нужно договариваться, не умаляя своего величия в глазах своих подданных. И турки договаривались не только с Россией. Все страны много бы дали только лишь за то, чтобы хоть одним глазом взглянуть на то письмо, которое находится у нас.

– Но это же легко сделать, – парировал я. – Взять и отобрать письмо.

– Как это, – удивился полковник, – грабить всех русских, выезжающих за границу?

– Почему всех, – не сдавался я, – только тех, кто приближен к царственным особам и пользуется их доверием.

– Ответ неправильный, – рассмеялся Александр Васильевич, – царская милость столь же непостоянна, как и любовь ветреной красотки.

– А вы, – старался я уяснить себе суть новой работы, – вот вы работаете во дворце, и никто не знает, что вы делаете, значит, вы и есть тот тайный сотрудник?

– А вот и нет, – сказал Борисов, – я царский архивариус. А вы мой помощник. Кто же доверяет государственные тайны архивариусам? Мы едем с вами в чешский архив. И запомните, продолжительность жизни часто зависит от длины языка…

– Ты знаешь, – сказала мне Катерина, – мне иногда кажется, что твоя оболочка находится рядом со мной, а сам ты где-то далеко-далеко. Ты не улетишь от меня насовсем?

– Как кормить будешь, – отшутился я.

– Я тебя буду кормить самым лучшим, и сама буду есть то же, – сказала Катерина и поцеловала меня.

– Тогда и нечего волноваться, я человек не привередливый, но мне нужен соучастник, – сказал я.