Валерий Введенский - Мертвый час

И предложила свой план, который и претворили: выгрузив сундук, Дорофей спрятался в спальне. Когда туда вошла Красовская, вытащил из-за пазухи револьвер…

– Тпру! – скомандовал разогнавшимся мыслям Крутилин.

Револьвер 44-го калибра [10]в придуманную им картину ну никак не вписывался. Простолюдин Дорофей мог жертву удавить, пырнуть ножом, оглушить кастетом, кистенем приложить… Но вот выстрелить из «кольта» или «ремингтона», а именно они способны подобные дырки в теле проделать, нет, увольте. Штуки эти дорогие, не меньше пятнадцати рублей стоят. Потому российским злодеям пока не по карману. Ходят слухи, что в Штатах Североамериканских уже все разбойники такими обзавелись, но Крутилин глупым сплетням не верил: неужели заокеанские мазурики столь состоятельны?

А вдруг Дорофей офицера какого ограбил?

Предположение приободрило. Почему, собственно, нет? Но до конца не успокоило. Многолетний опыт гадко нашептывал: преступление – словно костюм от хорошего портного, должно подойти подозреваемому идеально. А ежели не налазит, ищи другого. Ухажера с сигарой. Сигары тоже недешевы, значит, и покупка револьвера ухажера не разорила бы.

Эх, неспроста кобыла подкову потеряла. Пакостное дело, пакостное. Красовская сделала все, чтобы сохранить ухажеру инкогнито. Где теперь его искать? Наверняка он из высших сфер. Если даже чудом каким разыщется, сыскарей на порог не пустит. «Как смеете подозревать?» Чтоб показания получить, придется обер-полицмейстера привлекать. А как эти показания проверить? В высших сферах у Крутилина осведомителей нет.

Ах, если бы не револьвер. А пусть бы и револьвер, кабы в сундуке нашелся. Самоубийства нынче в моде. Никто бы и не удивился. Но, увы, Красовская не покончила с собой – ее убили. И, вероятней всего, в ночь после последнего спектакля. Потому что на трупе платье из шелка лилово-сероватого отлива, в котором актриса блистала на прощальном банкете.

Крутилин вернулся к столу, сел, положил в рот кусочек колотого сахара, покатал, пока тот не распался на крупинки, сделал глоток чая. Ух, какое дело нехорошее. Хуже и не бывает. Личность убита известная, можно сказать, знаменитая, репортеры накинутся, что мухи на экскремент. Писать им летом не о чем – затишье, все, кому кошелек позволяет, на дачах или в Крыму. Вот и будут каждый день смаковать: «Загадочное убийство все еще не раскрыто», «Труп из сундука взывает к возмездию», «Чем занята полиция?»

Кстати, а что в газетах?

Новый чиновник для поручений, Арсений Иванович Яблочков, словно ждал команду их принести. Иван Дмитриевич быстро просмотрел криминальные колонки. Шило, конечно, утаить в мешке невозможно, в каждой газете имелась маленькая заметка о том, что в Москве найдена мертвой актриса Екатерина Красовская. Но без подробностей.

«Молодец Барбасов», – проникся уважением к московскому следователю Крутилин. – И расследование провел на ура, и протокол умудрился переслать, и репортерам лишнего не сболтнул».

Яблочков деликатно кашлянул.

– Шо тебе?

Крутилин, выбившийся в надворные советники с самых низов, когда с начальниками говорил – слова подбирал, а вот с подчиненными простецкий свой говор скрывать не пытался.

– Тимофей Саночкин, дворник с Артиллерийской, доставлен.

Крутилин нахмурил кустистые брови:

– Допрежь [11]меня прочел? – спросил он, указав на телеграмму.

– Простите, сдуру, – смутился под грозным взором Яблочков. – Курьер от обер-полицмейстера сообщил, что дело срочное, а вы, ваше высокоблагородие, задерживались. Но впредь ни-ни. Как лучше хотел…

– И впредь так поступай, – оборвал его Крутилин. – Мало ли где я задержался? Может, меня и на свете этом больше нету. Служба у нас, сам знаешь, – всякое может приключиться. А шо тебе не положено знать – в запечатанных конвертах приносят.

Окончательного мнения о Яблочкове Крутилин пока не составил. Из положительных качеств: умен, образован, с интуицией порядок (в сыщицком деле она ох как необходима), инициативен. Из отрицательных: желания Ивана Дмитриевича стремится предугадать. Что для розыска – беда. Сыскарей вечно подгоняют, начальству хочется более высокому начальству доложить о поимке убийцы-грабителя-насильника! Мол, хоть и допустили, уже исправили. Однако поспешность в розыске чревата. Чай, не блох ловим: которую задавил, ту и ладно. Преступника надо вычислить наверняка, иначе невиновного засадишь, а истинного злодея упустишь.

– Двоих агентов отправил за дворником, двоих за ломовиком, полюбовником Маланьи.