Вольфрам Флейшгауэр - Книга, в которой исчез мир

— Как это понимать?

— Он околдовал графа Альдорфа.

— Ага. И почему вы так решили?

Никаких объяснений не последовало. Управляющий сидел с застывшим взглядом и бормотал нечто невразумительное. Зеллинг и граф Альдорф — одного поля ягоды. Это он затянул удавку, на которой в конце концов придется болтаться им всем. Где он — этот незапятнанный, честный и знающий свой долг господин Зеллинг?

— Господин Калькбреннер, — резко прервал его ди Тасси, — камергер Зеллинг мертв.

Калькбреннер беспомощно заморгал глазами.

— Мертв? — пробормотал он. — Как это могло случиться?

— Этого мы не знаем. Он был убит. Не более чем в двух милях отсюда, в лесу.

Казалось, что Калькбреннера от этой новости разбил паралич.

— А деньги? Все деньги. Где они?

— То есть вы утверждаете, что Зеллинг получал все деньги, которые вы выручали своим мошенничеством?

— Эта змея… — начал Калькбреннер, разразившись полной ненавистью тирадой в адрес камергера. Но вскоре слова потонули в громких рыданиях, которые судорожно сотрясали грудь управляющего. Николай уже начал опасаться, что у Калькбреннера сейчас случится спазм сердца и он умрет у них на глазах. Но Калькбреннер, несмотря на жестокое избиение, какому подвергли его слуги Вартенштейгов, показал себя твердым орешком. От природы он обладал крепким несокрушимым здоровьем. Страдала его душа, но отнюдь не тело. Глаза его налились кровью, он неровно и трудно дышал и потел как скотина, несмотря на зимний холод. Он дико вращал глазами, словно ожидая, что сейчас явятся невидимые духи и уничтожат его. Было такое чувство, что он снова испытывает панический страх перед Альдорфом, словно тот не умер и может в любой момент войти в комнату и подвергнуть своего управляющего жестокому наказанию.

Однако ди Тасси был по горло сыт мычанием Калькбреннера. Советник встал, сделал Николаю знак следовать за собой и покинул комнату в весьма дурном расположении духа.

— Все они здесь проклятые лжецы, — злобно ругался он, идя по коридору. Николай молчал, обдумывая все тяжкие обвинения, вылитые Калькбреннером на Зеллинга. Неужели и Зеллинг замешан во все эти преступления? Камердинер показался ему глубоко порядочным и заслуживающим доверия человеком. Но подумать дольше ему не удалось.

— Я знаю, что вы скоро должны вернуться в Нюрнберг, — заговорил ди Тасси. — Я задержу вас всего лишь на пару слов.

— Угощайтесь, — сказал ди Тасси, когда Николай вслед за ним вошел в библиотеку. На столе были аппетитно разложены хлеб, ветчина и сыр. — Нам надо кое-что обсудить.

Николай не заставил себя уговаривать и откусил изрядный кусок ветчины.

Следующая фраза ди Тасси поразила его, как удар кинжалом.

— Лиценциат, вы не хотите поработать со мной?

Кусок застрял у Николая в горле.

— С вами… поработать, — растерянно промямлил он. — Какая честь… я хочу сказать… подхожу ли я для этого?

Ди Тасси не дал ему закончить.

— Лиценциат Рёшлауб, у меня нет времени для пустых словопрений. Вы сами видите, что здесь творятся страшные вещи. Вы — умный человек, а мне нужны способные люди. То, что вы увидели здесь за последние два дня, — лишь часть проблемы. Я охотно обрисовал бы вам всю панораму, чтобы услышать ваше мнение, хотя это и обяжет вас к полному молчанию. Естественно, я не вправе принуждать вас к сотрудничеству с нами, но если вы согласитесь, то не потерпите никакого ущерба, в этом я могу вас уверить.

— Я прошу прощения, — возразил Николай, — но я даже не знаю, на кого вы работаете.

— Я работаю ради безопасности Германской империи в Высшем имперском суде в Ветцларе, — ответил советник. — Есть силы зла, которые с радостью уничтожили бы установившийся порядок. Эти силы располагают многочисленными возможностями и средствами достижения своей цели. Но всем им присуща одна черта — они творят свои дела в темноте и в тайне. Следовательно, надо работать в такой же тайне, чтобы выведывать планы заговоров этих опаснейших врагов империи. Я буду вынужден раскрыть вам некоторые вещи, которые составляют высшую государственную тайну, поэтому я должен быть уверен в вашем молчании. Надеюсь, мы понимаем друг друга?

Николай наконец с большим трудом проглотил кусок ветчины и кивнул.

Ди Тасси протянул ему какой-то документ.

— Прочтите это. Я скоро вернусь. Если вы не подпишете эту бумагу, то наш разговор на этом закончится, вы уедете в Нюрнберг, и я более не стану пользоваться вашими услугами.