Оливер Пёцш - Крепость королей. Расплата

Он милостиво кивнул и махнул рукой. Вообще-то Йокель хотел, чтобы этих двоих повесили, но чувствовал, что зашел бы слишком далеко. Впрочем, возможно, что в ближайшее время ему доведется вынести и смертный приговор…

Позже, когда они наконец победят.

Потому что Йокель был твердо убежден, что крестьяне победят. И неважно, что эти робкие ягнята придерживались другого мнения. Чего им недоставало, так это символа, в который они поверили бы. Знамени, под которым бы они объединились, чтобы мощной кровавой волной смести правителей этого мира.

Йокель проследил, как несколько человек увели всхлипывающих осужденных, после чего щелкнул пальцами.

— Ведите следующих подсудимых, — приказал он. — И принесите мне новый бокал, полный пфальцского вина. После этих судов чертовски хочется пить.

По Рейну, в сотне миль от Трифельса, неспешно плыла широкая баржа. Она глубоко осела, нагруженная десятками винных бочек и солью. Судно двигалось до того медленно, что Агнес начала считать проплывающие мимо парусники, лодки и плоты. В последние дни им то и дело приходилось причаливать у бесчисленных таможенных постов, которые устраивало на берегу каждое графство, епископство и самое мелкое поместье. Подле Агнес у леера стоял Матис. Он широко зевал и потягивался.

— Пешком, наверное, было бы куда быстрее, — со вздохом обратился Матис к Мельхиору.

Менестрель как раз прошел к носовой части, хоть как-то обдуваемой слабым бризом. Близился полдень, и солнце палило нещадно.

— Может, и быстрее, но не безопаснее, — Мельхиор кивнул на крутой склон по левую руку, поросший кустарником и деревьями. — Кто знает, возможно, и здесь скрываются отряды мятежников. Как вы им объясните, что вы один из них?

— Один из них? — мрачно отозвался Матис. — После резни, которую учинили обе стороны, я не особенно в этом уверен. К тому же исход войны давно предрешен! Просто здешние крестьяне еще не в курсе.

— Не думаю, что нам так необходимо оповещать их об этом, — вставила Агнес. — Тот, кто приносит дурные вести, первым же и лишается головы.

Погруженная в раздумья, она тоже взглянула на покрытый лесом берег. Интересно, как там дела в Трифельсе? Стоит ли еще отцовская крепость? Может, ее захватили или даже сожгли?

Десять дней прошло с тех пор, как они покинули деревню Ингольштадт во Франконии и отправились на запад. Пешком или по воде преодолели почти полторы сотни миль по землям, еще охваченным пламенем. Из мести многие феодалы спалили деревни своих подданных. Пойманных мятежников обезглавливали, сжигали, разрывали лошадьми или ослепляли. Но в некоторых регионах крестьяне так и не сдались. На севере Пфальца, а также в предгорьях Альп еще пылали очаги сопротивления. Агнес была рада, что они без задержек и прочих препятствий добрались до Рейна. После Майнца слухи о восстаниях и карательных акциях постепенно улеглись. И все-таки они были начеку.

Чтобы не рисковать без нужды, Агнес подстригла волосы и оделась в мужскую одежду. Широкий, очень теплый плащ скрывал грудь. Мельхиор тоже сменил камзол на более скромный, так что все трое походили теперь на бродячих подмастерьев или музыкантов. Так им удалось заработать немного денег на места на барже, которая везла их теперь к заветной цели.

В Санкт-Гоар.

Утром Мельхиор переговорил с плотогонами и выяснил, что сегодня к вечеру они будут уже на месте. Агнес по-прежнему не знала, что надеялась там узнать. Однако она чувствовала, что должна совершить это путешествие, если хотела когда-нибудь избавиться от этих сновидений. И была рада, что Мельхиор с Матисом ее сопровождали. Особенно Матис в последние дни был с ней очень заботлив. Агнес не рассказывала ему о кошмарных ночах с Барнабасом, но юноша словно чувствовал, что в душе у нее зияла рана, и затянется она еще не скоро. После бегства из лагеря Матис несколько раз ее целовал и обнимал. Но когда замечал, как она внутренне сжималась, оставлял свои робкие попытки. Пройдет еще много времени, прежде чем Агнес сможет подпустить к себе мужчину. Возможно, это чувство к ней уже не вернется. Слишком ужасными были воспоминания о том, что сотворил с ней Барнабас.

«Одним только этим ублюдок заслужил смерти», — подумала она мрачно.

Агнес мягко провела по исцарапанной гравировке на кольце, которое снова носила на пальце. В сотый раз повторила она узор, образующий портрет бородатого императора. Сколько крови уже пролилось из-за этого кольца! Оно было проклятием и благословением одновременно. Агнес решительно кивнула. Пора наконец разузнать о его прошлом.