Оливер Пёцш - Крепость королей. Расплата

— Ты оглох? Наверху так решили! Ну, пошевеливайся!

Матис покачал головой. Он думал сначала воспротивиться, но потом подозвал закрепленных за ним крестьян. Они вместе зарядили орудия и принялись палить в темноту.

«До чего бессмысленно, — думал Матис. — Мы только зря расходуем боеприпасы. Пора уходить отсюда».

Набивая пушку едким порохом и вслушиваясь в знакомое шипение в запальном отверстии, Матис не переставал думать об Агнес. Он отметал пугающую мысль, что Гейер, возможно, говорил о другой обезьяне. У него снова появилась надежда, хоть и мизерная.

Одно только это заставляло его работать быстрее.

Обстрел продолжался до самого вечера и возобновился на следующий день. Но кроме грохота, он ничего не дал. Снаряды пробивали рытвины в склонах, некоторые ядра застревали в толстых стенах Мариенберга. Выстрелы гремели один за другим, но особых повреждений не наносили. Осаждающие постепенно теряли терпение.

— Какого черта ты холм расстреливаешь? — кричал на Матиса залитый потом командир, который в полдень носился от одного орудия к другому и раздавал крестьянам практически невыполнимые приказы. — Выше стрелять надо, туда, где крепость стоит, чтоб тебя!

— Так сам попробуй, если такой умный!

Матис сдерживался с трудом. Ему выдали плохой порох и слишком короткие, гнутые фальконеты — и, несмотря на это, требовали от него чуда.

— Из этих пушек в упор в стену не попадешь! — продолжал он ругаться. — Если Гейер не вернется с тяжелыми орудиями, можем сворачиваться.

— Ну да! Просто прицелиться не можешь, вот и всё… Погоди, вот Гёц узнает, будут тебе неприятности.

— Пускай Гёц меня в…

Их перебранка утонула в оглушительном грохоте, за которым последовали вопли. Матис повернул голову и увидел, что разорвало одну из расположенных посередине серпентин. Пушку разнесло на куски, словно по ней врезал кулаком великан. Над землей клубился черный дым. Когда он рассеялся, взорам предстали несколько изуродованных крестьянских тел. Сколько их было, Матис не смог бы сказать при всем желании. Всюду валялись оторванные конечности, из туловища возле орудия хлестала кровь. Чуть дальше по переулку, точно призраки, с черными от копоти лицами шатались еще несколько крестьян, зажав уши руками.

— Ты… ты за это ответишь! — закричал командир на Матиса, в ушах у которого до сих пор звенело. — Нельзя было тебя, сопляка, к орудиям допускать! Нельзя!

— Ну и кто бы ими занимался? Горстка батраков или, может, медник Паулюс? В последний раз я видел его пьяным в городском рву.

— Тихо, черт возьми! — раздался низкий, не терпящий возражений голос.

Гёц фон Берлихинген протолкался сквозь толпу раненых и любопытных. Крестьяне с ропотом расступились. Рыцарь бросил взгляд на разорванное орудие, после чего повернулся к Матису.

— Пушки заряжать обязан орудийщик, — сказал он грозно и указал железной рукой на стонущих раненых. — Твоя вина в том, что мы теперь потеряли полдюжины людей и серпентину.

Матис побагровел.

— Не я заряжал ее! Это кто-то из ваших крестьян. Если палить приходится целый день, то одного орудийщика явно не хватит. Впрочем, можете сами встать тут с фитилем, господин рыцарь .

Берлихинген вздрогнул. Он поднял железную руку, словно собирался ударить Матиса, а потом снова опустил. Рыцарь понимал, что и к нему, и к Гейеру многие из крестьян относятся по меньшей мере с недоверием. Слишком велико было отвращение к богатым дворянам.

— На сегодня ограничимся предупреждением, — проворчал наконец Берлихинген. — Будем надеяться, что впредь ты будешь прилагать больше усилий.

Он развернулся к обступившим их крестьянам и крикнул:

— Обстрел продлится до вечера! Потом прославленный Черный отряд Гейера пойдет на штурм. И будь что будет!

Крестьяне возликовали, один Матис в ужасе взглянул на рыцаря.

— Но… для многих это означает смертный приговор! — выдавил он. — Нам не пробить брешь к этому времени. Тем более если Гейер не успеет вернуться с тяжелыми орудиями!

— Расположенный неподалеку Таубербишофсхайм даст нам орудия, — невозмутимо ответил Берлихинген. — Этого должно хватить.

— Но их калибр слишком мал! К тому же Гейера здесь нет. Как его отряду…

— Ни слова больше. Я изначально выступал против штурма Мариенберга. Но раз это так необходимо, то хоть покончим с этим поскорее. Эта крепость и без того сильно нас задержала.

С этими словами Берлихинген резко развернулся и зашагал прочь по забрызганному кровью переулку. Матис едва сдержался, чтобы не окликнуть рыцаря. Еще вчера Берлихинген даже мысли о штурме не допускал, а теперь такое!.. Судя по всему, рыцарь сознательно посылал людей Гейера на убой. Пытался ли он таким образом ослабить докучливого конкурента в его отсутствие или действительно хотел как можно скорее взять Мариенберг штурмом?