Игорь Середенко - С улыбкой хищника

Настало время рассказать внуку всю правду, и старик старался уловить ту мысль, которая ему поможет проникнуть в глубину памяти, истинных событий, поднять все старые забытые, нежелательные воспоминания, которые он давно похоронил в дальних уголках памяти, и к которым не хотел возвращаться даже ценою своей жизни. Но сейчас речь шла не о его судьбе, а о жизни его любимого внука, продолжателя его рода. И теперь, вместе с воспоминаниями, пробудившимися в его голове, он должен передать внуку и свое темное наследство. Это было одно из тех редких воспоминаний, к которым человек не хочет возвращаться.

— С точностью да наоборот, — ответил дед.

Он тяжело присел на табуретку, рядом с кроватью, оперся локтем на мягкую кровать и продолжил.

— Не я должен уйти. Он пришел за тобой.

— За мной? — удивленно спросил Александр.

— Извини, но рано или поздно это должно было произойти. Я все старался отодвинуть эту минуту. Но время идет так быстро, что я уже не поспеваю. Я слишком стар для этой работы, он требует тебя. Ты молод и умен не по годам. Я правильно воспитал тебя. И сегодня ты готов к встрече.

— К встрече, — удивился мальчик. — Ты говоришь об этом мужчине в машине, что не сводит взгляда с моего окна.

Старик поднял голову и посмотрел в окно.

— Нет, нет, это не он.

— А кто этот мужчина?

— Это твой новый друг. Ты еще познакомишься с ним. Он работает в службе безопасности президента.

— Что? — удивился еще больше внук. — Неужели в службе безопасности президента? Он офицер, лейтенант или капитан?

— Он начальник этого отдела.

— Как, этого не может быть, неужели сам начальник прибыл сюда, в эту деревню, вошел в наш дом и даже стал говорить с тобой? — мальчик привстал, не сводя взгляда с окна. Он пытался разглядеть того мужчину, что сидел в иномарке напротив дома.

— Да, все верно, — ответил старик.

— Ты что-то натворил на работе? — спросил Александр, настороженно.

— Нет.

— Сгорел музей?

— Я … я не работаю в музее.

— Как? — мальчик тяжело сел на стул. — Но ведь ты …

— Да, я все эти годы скрывал от тебя истину. Так было нужно.

— Постой, ты говорил, что этот человек является начальником службы безопасности президента страны … Но тогда … Твоя работа в Кремле … Она как-то связана с …

— С безопасностью президента, — докончил дед.

— Ничего себе! — восторженно, переполненный неистовым удивлением, граничащим с юношеской не обремененной радостью, воскликнул Александр. — И ты молчал. Но почему ты сразу … Ах, да, понимаю, — он успокоился, подавил радостное, безудержное чувство, и уже спокойным голосом продолжил. — Это государственная тайна.

— Верно, ты прав.

— Постой, постой, — в Александре опять всплыло мальчишеское желание непременно за все взяться, — и теперь, ты мне предлагаешь …

— Не спеши, у тебя будет возможность отказаться. Но для этого ты должен с ним встретится…

— С кем это «с ним». Извини, дедушка, но ты, в нашем разговоре, часто говоришь еще о ком-то. Кто это? Какой-нибудь … о боже, как же я сразу не догадался …

Старик переменился в лице, он насторожился, как будто на его лицо пала зловеща тень тяжелых мыслей. Мальчик еле сдерживал улыбку, вызванную неудержимой юношеской радостью.

— Это президент России, господин …

— Нет, но с ним ты тоже познакомишься, тайно. О тебе будет знать только трое, не считая меня: тот мужчина в автомобиле, его, кстати, зовут Громов Алексей, разумеется, президент страны … — старик замолчал, будто все сказал, но на самом деле к его горлу подкатил тяжелый ком, удерживающий голосовые связки, вызванный нежеланием продолжать.

— Постой, но ведь ты сказал трое, а назвал двоих.

— Все верно, — сказал старик, почувствовав, что ком в горле, вызванный нахлынувшими чувствами, прошел. — Есть еще третий. Ты с ним познакомишься позже. Но, сперва я должен тебе рассказать свою историю. Как я познакомился с ним.

— Ты не назвал его имени, — заметил Александр.

— Да, прости. Его зовут Мор.

— Это имя или фамилия?

— У него много имен. Каждая народность зовет его по-своему. Я расскажу тебе все с самого начала, когда я впервые познакомился с ним. Все остальное, что касается твоей будущей работы, тебе расскажет Алексей Громов по дороге в Кремль.

Это началось в 1943 году, когда я оказался в плену. Шла Великая Отечественная война, нас было шестеро — это все, что осталось от роты. Немцы нанесли по нашим отрядам мощную авиационную бомбардировку, взяли в кольцо. Мы отстреливались до последнего человека. Все поле было усеяно еще неостывшими телами. Но погибли не все, меня и еще пятерых раненных фрицы взяли в плен. Вылечили, но только для того, чтобы увезти вглубь Германии. Им нужны были сильные работники. Так я оказался в глубоком тылу, на территории врага. Я и еще две сотни пленных работали в шахте. Она располагалась на севере Баварии, в Карстовых горах, известных под названием Франковская Швейцария. Как известно, карст — это мягкий материал, и в нем часто образовываются пещеры. Потом я узнал, от здешних жителей, которые, невзирая на жестокость солдат, все же проявляли к нам благосклонность — бросали нам куски хлеба, когда мы поздно вечером возвращались в сопровождении злобных собак и надзирателей.