Максим Кузьменко - Масоны из провинции

— И кто же он по-твоему?

— Не знаю, — Сергей пожал плечами. — возможно поляк? — предположил он.

— Нет, на поляка он мало похож. — Коншин задумался. — Интересно. — протянул он.

— Вы мне о назначении Артура говорили. — решил вернутся к прерванному им разговору Сергей.

— Да, — кивнул головой мужчина. — назначение. Как я уже говорил, любовников я на собраниях не видел, от остальных магистров толку было мало, а Андрея расспрашивать было бесполезно. С Артуром дела тоже были плохи, он как полоумный сделался, бредил идеями братства о избранных, и прочая ерунда. Одна надежда была у меня, скоро молодые женятся, и уедут на пол-года в Европу. За пол-года или здесь что-то изменится, или там, между ними что-то появится, в идеале она от сына моего понесет. Тем временем общество набрало много прихожан, большинство было из молодежи.

— А что церковь? Неужели они не выявили интереса к такому образованию? Ведь это сродни культу, языческому.

— Еще как выявили! — ироническим голосом подхватил Коншин. — И церковь, и управа! Теперь и наш пресвятейший Василий, и градоначальник Кунин очень интересуются делами братства, и имеют очень большую радость, что дела у братства идут превосходно! Ты знаешь какая самая большая радость у нашего протоирея? — Сергей поводил головой давая понять что не знает. — Вдовушек богатых ублажать, ой, что это я! Исповедовать. А в доме Попова у него всегда есть для этого подходящее место. А Кунин просто жадная до денег сволочь, вот и все. — развел руками Коншин. — Они за пол-года хорошо здесь освоились. — он махнул рукой. — Ну да ладно, Бог все видит! Женились, свадьба была превосходна! Денег я не пожалел, вроде и с шурином помирился, думал что сейчас молодые уедут, и я возьмусь за эту кабалу! — мужчина вздохнул. — И когда они уже почти выехали из страны, пришел приказ о назначении Артура градоначальником в Никополь. Но самое странное было в другом, Мария настаивала на возвращении. А ведь всем говорила как она любит Европу, и как хочет снова побывать во Франции. И молодые вернулись, Артур в Никополь, а его супруга сюда. — он постучал пальцами по столу. — Федор, хоть и не ученый, а все-же довольно умен, он снова допросил Жанну. На этот раз та не отпиралась, выложила как на духу, Мария Стрельникова понесла, и не от мужа. — Коншин встал, подбросил дров в камин, оперся правой рукой на каменную полку, встав спиной к столу. — Рассказать об этом сыну — да он мне просто не поверит! Самое смешное, что между ними до сих пор ничего не было, я это у него аккуратно выспросил. — он тяжело вздохнул. — Я понимаю что плачу за свои грехи, а вот за чьи платит он?

Повисло молчание.

— Он не о чем не догадывается? — спросил Сергей.

— Нет, — Коншин вернулся и сел во главе стола. — она здесь, ему говорит что не хочет папу одного оставлять, что тот плох. Видятся они раз, или два в неделю, по несколько часов. Да и потом, — он грустно улыбнулся. — они что-то сделали с моим мальчиком, и он стал полным ду-ра-ком. Я к нему и тех двоих приставил, чтобы в случае чего его защитить смогли… — он не закончил фразу.

— Вы думаете что…

— Да, — утвердительно кивнул Владимир Степанович. — Григорий страшный человек, от него можно ожидать всего. Это двое на виду, а так там еще восемь. — он перевел дух. — Так вот, повесилась молодая Коношева, позднее умер Белянский. Я продолжал посещать собрания, и заметил, что Унге чем-то напуган. Это меня заинтересовало, но поговорить с ним не было возможности, рядом всегда крутился Андрей, а после и вовсе, наш лже-немец почти перестал приходить на собрания магистров. Когда мой сын рассказал о тебе впервые, я не придал этому особого значения, но когда я, наведавшись в Никополь, снова услышал о тебе, сопоставив все факты и прочее, после того как Федор за тобой понаблюдал, я решил, что ты хочешь того-же, чего хочу я, а именно положить всему этому конец. Поэтому, как один из самых щедро приносящих, я смог настоять на твоем немедленном принятии в магистры, ссылаясь на слова сына о твоем потенциале и незаурядном уме. Помнишь ту комнатку в которой с тобой разговаривали трое в золоченых масках? — Сергей утвердительно кивнул головой. — Там мне удалось побыть несколько минут наедине с Унге, пока мы ждали тебя с Андреем, а третий магистр никак не приходил. «Вашему сыну угрожает опасность,»- он ужасно говорит по-русски. — «но я смогу говорить только если вы обещаете мне безопасность, я боюсь!» Пришел наш третий, и дальше нам не удалось поговорить. В день твоего посвящения он передал мне записку, в которой писал, что готов мне помочь спасти сына, но только если я гарантирую ему безопасность. На следующий раз, я принес записку, в которой писал, что гарантирую полную безопасность его жизни в обмен на помощь по разоблачению общества, и спасению моего сына. Но записку он не принял, и был напуган пуще прежнего, видимо, кто-то прознал о его планах, кто-то, кого Унге очень боится. Так вот, ты говоришь по-немецки, и он говорит по-немецки, ты сможешь с ним поговорить прямо на собрании. Андрей вас не поймет, а сказать об этом не посмеет, вы договоритесь о встрече, а я, и Алексей Николаевич Ларин, я думаю мы сможем обеспечить безопасность нашему главному свидетелю.