С. Нариманов: Белый якорь

— Что ж, ведь он вас часто отпускает, как тогда на пристань, и сам не сидит — кто же работает?

Жукову показались странными вопросы, задаваемые этим чудаком-барином, и он решил больше не отвечать на вопросы барина.

— Это дело не наше, — отрезал Жуков.

Скворцов исподлобья посмотрел на Жукова и решил тоже молчать.

Так они молчали — занятый каждый своими мыслями.

В окно постучали.

Жуков, наэлектризованный, нервно рванулся со своей скамьи, но сильная рука Скворцова усадила и удержала Жукова.

— Вы забыли, дружочек, уговор, — спокойно сказал Скворцов.

В окно опять раздался стук.

Скворцов ниже наклонился к сапогу и изо всей силы стал стучать молотком о подошву.

Жуков безапелляционно решил: «мазурики».

Прошло несколько томительных минут.

В окно больше не стучались…

— Вы стрелять умеете?

— Не приходилось! — ответил сдавленным голосом Жуков.

— Выньте револьвер — я покажу вам, как надо обращаться с ним.

Жуков вытащил блестящий браунинг и передал Скворцову.

— Вот видите, — разрядил револьвер Скворцов, — револьвер без пуль. Вот эту штучку надо вставить в рукоятку — перетянуть дуло и нажимать собачку — револьвер будет стрелять. Имейте его при себе — это вам всегда пригодится — но прибегайте к нему только тогда, когда на вас нападают, — с этими словами Скворцов передал револьвер Жукову…

Как вдруг в двери легко постучались.

Вновь Жуков сделал движение и вновь Скворцов посадил его на место.

В двери еще раз постучались.

Жуков стал терять терпение и уже хотел крикнуть, но Скворцов грязной ладонью прикрыл рот юноше.

Несколько томительных секунд…

В замок кто-то вставлял ключ и стал привычной рукой вертеть его.

— Хозяин… — мелькнула мысль у Жукова.

Но двери открылись…

И наивный юноша увидел незнакомца, стоящего в дверях.

Скворцов низко наклонился к сапогу, скрывая свое лицо и делая вид, что он не обращает внимания на пришедшего.

Незнакомец постоял несколько минут и соображал.

Если это предательство — то надо действовать… если же простая случайность или рассеянность этой старой армейской крысы… то сейчас все должно выясниться.

— Мне нужен сапожник Холмогоров!

— Закройте двери, господин, — мрачно сказал Скворцов, не отвечая на вопрос незнакомца.

— Я прошу вас ответить. Могу я видеть Холмогорова?

— Можете, — ответил Скворцов, — только не здесь! Закройте двери.

Незнакомец закрыл дверь и подошел близко к столу.

— Холмогоров продал мне мастерскую — и если вы заказали ботинки или отдали в починку — то я вам выдам ваш заказ.

— Да… я, конечно, пришел за своими ботинками, но я хотел поговорить лично с Холмогоровым — вы сказали, что я могу его видеть.

— Можете, конечно, если вам позволят….

— Я вас не понимаю…

— Видите ли, Холмогоров продал мне мастерскую и вскоре его арестовали… Он сейчас сидит в тюрьме… И, если вы его хотите видеть, то надо спросить разрешение.

— Ах, вот что… — взволновался незнакомец… — Вы не знаете, за что?

— А кто их разберет, за что? Времена нынче пошли другие.

— Это большая неприятность. Я ему дал задаток… — но Скворцов стал неистово стучать по подошве молотком и заглушил невнятные слова незнакомца…

— Вы присядьте, господин.

Незнакомец сел…

Водворилось молчание…

— Вы давно сдали ботинки?..

— Да, еще две недели тому назад…

— Жуков, дай книгу…

Жуков передал ему грязную, засаленную книгу и Скворцов стал перелистывать.

— Я, знаете ли, малограмотный, найдите сами номер заказа…

Незнакомец взял книгу, перелистал ее и коротко сказал:

— Сорок второй.

— Отыщи сорок второй, — коротко приказал Скворцов Жукову, и этот последний принялся за свое обычное дело, перебирая груду всевозможной обуви.

— Это очень неприятно… — процедил незнакомец…

— Да, теперь всяких берут…

С этими словами Скворцов встал с своего места, подошел к Жукову и тоже стал искать обувь номер сорок два, став спиной к пришедшему.

Воспользовавшись этим случаем, незнакомец вытащил из жилетного кармана металлический предмет средней величины и стал нервно вертеть в руках.

— Пожалуйста — вот сорок второй! Расшнуруй ботинки барину.

Жуков присел на корточки и быстро расшнуровал ботинки незнакомцу, но в голове Жукова мысли путались, а в душе была какая-то неопределенная тревога.

Когда ботинки были расшнурованы, Скворцов услужливо подал большие смазные сапоги незнакомцу…