С. Нариманов - Белый якорь

Хлопс связал его крепко шарфом, поднял, закрыл ему лицо, вскинул на спину и скрылся вместе с Карой в той же стене.

Промокшего насквозь Скворцова положили на пол фешенебельной комнаты, где недавно приводил в порядок свой туалет Кара.

Какое-то восхищение овладело Кара, когда он рассмотрел свою случайную жертву.

Он скинул цилиндр, распахнул пальто, со всего размаха упал в кресло, закурил сигару, заложив нога на ногу…

И, стараясь сохранить хладнокровие, иронически сказал:

— Не имеете ли жалоб, гражданин Скворцов?

— Нет. Я лежу удобно, — спокойно ответил Скворцов.

— Теперь, когда наши роли несколько переменились, я так же щедро, как и вы, — предоставляю в ваше распоряжение мой гардеробный шкаф…

— Только бы не заставили переодеваться, — тревожно подумал Скворцов и хладнокровно ответил:

— Да, с вашей стороны это было бы весьма любезно… Я весь мокрый… У меня высокая температура. И я могу потерять сознание… Едва ли это входит в ваши расчеты…

Хлопс при этих словах подскочил к Каре и что-то шепнул ему на ухо.

Кара многозначительно повел бровями и процедил:

— Мы сейчас очень заняты, гражданин Скворцов. До утра вряд ли вам удастся переодеться… А потому крепитесь! А утром наш врач вам сделает легкую операцию.

— Сошло… — подумал Скворцов.

И сейчас же закрыл глаза, оставив лишь маленькую щель — на всякий случай…

Кара быстро встал с своего кресла, застегнулся на все пуговицы, надел цилиндр.

Приоткрыл окошко и крикнул:

— Бор!

Через минуту вошел хозяин чайной с осовелым лицом, еле держась на ногах от выпитого вина и удивленными взглядами установился на Кара.

— Иметь за ним наблюдение…

Ткнув палкой в бесчувственного Скворцова, Кара вместе с Хлопсом вышел из комнаты и исчез в темном коридоре.

А через минуту Скворцов ясно услышал, как на улице запыхтела машина. Затем все умолкло.

Как связанный лев, беспомощно лежал Скворцов и мысли путались в его голове…

— Если какое-нибудь внешнее обстоятельство не выведет меня из этой берлоги, то я вряд ли выберусь отсюда сам!..

И Скворцов, конечно, был прав. Ибо, во-первых, он решительно не знал, в каком этаже он находится — его несли закрытого с головой куда-то и вверх и вниз…

Во-вторых, он не знал ходов этого таинственного здания.

В третьих, — инстинкт ему повелевал быть настороже и не доверять особенно авторитету своих выкладок, ибо таковые… на кузове… уж доказали свою несостоятельность…

Но что вы сделаете с пьяным человеком?

Который от поглощенного алкоголя раскисает, впадает в жалостливый тон и желает помочь там, где его помощь может послужить ему же во вред.

Хозяин чайной в пьяной фанаберии, с какой-то педантичностью, почти через каждые пять минут подымал окошечко и заглядывал в комнату.

Всякий раз встречаясь с жалостливым взглядом Скворцова.

— За что вы так наказаны? — спросил он наконец в приливе пьяной болтливости…

— Вот оно — внешнее обстоятельство, — подумал Скворцов.

— По-русску не разумлю, пане…

— Пан поляк?

— Так, пане…

И Скворцов быстро затараторил по-польски.

Смысл этой речи был следующий:

— Я дал сведения, которые требовал пан Юлий, но он меня заподозрил в измене, а я бедный человек. Я не могу изменить родине…

— О, пан наш очень строгий. Я вам дам сейчас немного выпить. Вы согреетесь, отдохнете, а потом я вас опять свяжу. И пан Юлий ничего не узнает.

С этими словами хозяин выставил руку в окошечко, потянул за шнур, — деревянная перегородка со скрипом открылась.

И он вошел в комнату.

Через пять минут Скворцов сидел в кресле, наливая в рюмку какую-то прозрачную жидкость и, делая вид, что пьет ее, выливал незаметно в плевательницу.

Когда вновь вошел к нему хозяин. Скворцов незаметно для него щелкнул затвором своих часов и добродушная, пьяная морда хозяина запечатлелась на фотографии.

— А далеко пан Юлий? — опасливо спросил Скворцов по-польски.

— Нет. Но он вернется утром…

— Он у своей милой?

— Не разумлю, пане…

Хозяин похлопал по плечу Скворцова и сказал:

— Не надо бояться. Пан пошумит, покричит и успокоится.

С этими словами он ушел с тем, чтобы через час или полтора вернуться и опять связать Скворцова.

Но хозяин чайной был уже не таким простачком, каким он показался вам сразу, ибо на всякий случай в том вине, которым он столь добродушно угощал Скворцова, была положена довольно сильная доза снотворного.