Дмитрий Лехович - Генерал Деникин

В то же время он отправил одного из своих разведчиков с донесением к генералу Деникину и с просьбой, чтобы колонна полным ходом, соблюдая тишину, двигалась к железной дороге и остановилась в двухстах шагах от переезда.

Деникин поскакал к Маркову. За ним Романовский со штабом - Генерал Алексеев (всегда тактичный, подчеркнуто не желавший вмешиваться в боевые распоряжения по армии) прислал спросить разрешения приехать в будку. «Пожалуйста. Милости просим», - ответил Антон Иванович.

План действий, накануне намеченный в общих чертах новым командующим, был разработан здесь, на месте, во всех деталях с невероятной быстротой. За его выполнение взялся генерал Марков, украсив план совершенно блестящими импровизациями.

Предоставим генералу Деникину рассказать о том, как разворачивались события этой ночи.

«Через несколько минут со стороны станции показалась какая-то движущаяся громада - бронированный поезд.

Медленно, с закрытыми огнями надвигается на нас; только свет от открытой топки скользит по полотну и заставляет бесшумно отбегать в сторону залегших возле полотна людей. Поезд уже в нескольких шагах от переезда. У будки все: генерал Алексеев, командующий армией со штабом и генерал Марков. Одна граната, несколько лент пулемета и… в командном составе армии произошли бы серьезные перемены.

Марков с нагайкой в руке бросился к паровозу: «Поезд, стой! Раздавишь, сукин сын! Разве не видишь, что свои?!!»

Поезд остановился. И пока ошалевший машинист пришел в себя, Марков выхватил у кого-то из стрелков ручную гранату и бросил ее в машину. Мгновенно из всех вагонов открыли по нас сильнейший огонь из ружей и пулеметов. Только с открытых орудийных площадок не успели дать ни одного выстрела.

Между тем Миончинский, молодой полковник, блестящий офицер-артиллерист, продвинул к углу будки орудие и под градом пуль почти в упор навел его на поезд.

– Отходи в сторону от поезда, ложись! - раздался громкий голос Маркова. Грянул выстрел, граната ударила в паровоз, и он с треском повалился передней частью на полотно. Другая, третья по блиндированным вагонам… И тогда со всех сторон бросились к поезду марковцы. С ними их генерал. Стреляли в стенки вагонов, взбирались на крышу, рубили топорами отверстия и сквозь них бросали бомбы, принесли из будки смоляной пакли, и скоро запылали два вагона. Большевики проявили большое мужество и не сдавались: из вагонов шла беспрерывная стрельба. Некоторые выскакивали на полотно и тут же падали на штыки. Было видно, как из горящих вагонов, наполненных удушливым дымом, сквозь пробитый пол обгорелые люди выбрасывались вниз и ползли по полотну.

Скоро все кончилось. Слышался еще только треск горящих патронов.

– Горячо обнимаю виновника этого беспримерного дела. Не задет?

– От большевиков Бог миловал, - улыбнулся Марков. - А вот свои палят, как оглашенные. Один выстрел над самым ухом - до сих пор ничего не слышу». Гарнизон броневого поезда состоял из матросов Черноморского флота. Они геройски защищали свой бронепоезд. Такое чувство долга Марков ценил даже в большевиках. И когда из горевшего вагона в тлеющей на нем одежде выскочил на Маркова матрос, то первым порывом генерала было оказать ему помощь. Неоднократно впоследствии генерал Марков отпускал на волю захваченных им в плен большевиков.

Батальон офицерского полка направили к станции, инженерной роте приказано было взорвать полотно железной дороги южнее будки, чтобы оградить себя от возможного нападения бронепоезда со стороны Екатеринодара, а конные части были двинуты для захвата казачьей станицы, расположенной неподалеку от переезда.

В этот день у большевиков добыли более четырехсот артиллерийских снарядов и около ста тысяч патронов!

Добровольцы ликовали. А генерал Деникин, впервые после гибели Корнилова, увидел вокруг себя «подчеркнутую исполнительность и дисциплину».

От станции Медведовской Деникин двинул свой отряд сначала' на восток, а затем на север. Он понимал необходимость увеличить переходы своей армии, довести их до 55 или 65 километров в сутки, чтобы быстротой передвижения замести следы и выйти из окружения.

Для этого нужно было посадить пехоту на повозки, но большинство повозок заняты тяжелоранеными…

Антон Иванович собрал совещание, чтобы обсудить мучительный вопрос: брать ли с собой всех раненых или оставить тяжелых в станице, приняв меры, до известной степени гарантирующие их безопасность.