Дмитрий Лехович - Генерал Деникин

Временное назначение в Варшаву длилось, однако, около года, и Деникин решил напомнить о себе управлению Генерального штаба. Напоминание, как признается Деникин, было сделано в не слишком корректной форме, и реакция на него оказалась резкой: «Предложить полковнику Деникину штаб 8-й сибирской дивизии. В случае отказа он будет вычеркнут из кандидатского списка».

Принудительных назначений в Генеральном штабе никогда не было, и потому Деникина подобный подход взорвал. Он ответил рапортом в три слова: «Я не желаю».

Вместо дальнейших неприятностей, которых он ожидал, из Петербурга пришло предложение принять штаб 57-й резервной бригады в Саратове, на Волге. Резервная бригада состояла из четырех полков, и потому служебное положение Деникина было такое же, как начальника штаба дивизии. Это предложение он принял.

В Саратове Деникин пробыл с января 1907 до июня 1910 года.

После столыпинских мер по борьбе с беспорядками жизнь в Саратове, как и в других городах, постепенно стала укладываться в старые нормы. Однако для военной среды «нормы» Казанского военного округа, куда входил гарнизон Саратова, были весьма отличны от условий жизни в других военных округах империи.

Дело в том, что во время первой революции Поволжье более других было охвачено аграрными беспорядками. Для усмирения края правительство назначило туда командующим войсками некоего генерала Сандецкого, энергично подавившего в 1905 году восстание в Екатеринославе, где он тогда командовал пехотной дивизией. Человек грубый и некультурный, Сандецкий, по словам Деникина, «наложил свои тяжелые руки одну - на революционное Поволжье, другую - на законопослушное воинство».

По своей несуразности, а иногда и глупости поступки Сандецкого имели порой анекдотический характер. Например, командир одного из местных полков дал своему ротному командиру отличную аттестацию, где говорилось, что «досуг свой он посвящает самообразованию». Аттестация, от которой зависело все дальнейшее служебное продвижение офицера, вернулась с резолюцией Сандецкого:

«Объявить предостережение за то, что свой досуг не посвящает роте».

Не мудрено, что при таком начальнике Деникину пришлось столкнуться с неприятностями,

Петербург того времени благосклонно прислушивался к критике в военной печати и даже поощрял ее. В своих статьях в военном журнале «Разведчик» Деникин, касаясь самых разнообразных вопросов военного дела, не раз затрагивал авторитет высоких лиц. И тем не менее он никогда не испытывал на себе цензурного гнета или давления. Но Сандецкий реагировал на критику по-иному, особенно когда увидел, что Деникин упорно продолжает вести в печати борьбу против порядков, установленных в Казанском военном округе, и почувствовал, что в столице против него постепенно накапливается недовольство и раздражение.

«Приехав однажды в Саратов, - рассказывал Деникин, - генерал Сандецкий после смотра отозвал меня в сторону и сказал:

– Вы совсем перестали стесняться в последнее время - так и сыплете моими фразами… Ведь это вы пишете «Армейские заметки» - я знаю.

– Так точно, ваше превосходительство, я.

– Что ж, у меня одна система управлять, у другого - иная. Я ничего не имею против критики. Но Главный штаб очень недоволен вами, полагая, что вы подрываете мой авторитет. Охота вам меня трогать.

Я ничего не ответил».

Ссылка на Главный штаб явилась, конечно, импровизацией, придуманной тут же для пущего устрашения. Но Деникина трудно было запугать.

Неудачи войны с Японией сильно ударили по национальному самолюбию корпуса русских офицеров. Стало очевидным, что высший командный состав жил преданьями старины глубокой и что следовало немедленно произвести радикальные перемены в подходе к вопросам современной военной науки и тактики. Началась лихорадочная работа по реорганизации армии, по переводу иностранной военной литературы на русский язык. Изучение германской военно-морской программы определенно указывало на неизбежность большой европейской войны; русский диагноз того времени определил ее начало - к 1915 году. Оставалось мало времени, надо было торопиться…

Деникин считал, что «никогда еще, вероятно, военная мысль не работала так интенсивно, как в годы после японской войны. О необходимости реорганизации армии говорили, писали, кричали. Усилилась потребность в самообразовании, значительно возрос интерес к военной печати».

В армии и во флоте образовались полуофициальные кружки. Они состояли из энергичных и образованных молодых офицеров, целью которых было воссоздание разбитого в японскую войну флота и возрождение армии. За членами этих кружков, основанных в Петербурге, установилось шутливое прозвище «младотурки». Их деятельность нашла поддержку и в Военном и в Морском министерствах, а также в III Государственной думе, вернее сказать, в ее комиссии по государственной обороне.