Юрий Чучмай - Ведьмы танцуют в огне. Том I и II

Я говорю, что влюблённость твоя ненормальная! Сколько тебе лет, вспомни?

Он ждал, что Готфрид ответит, но молчание друга так и повисло порванной струной.

– Ну? – спросил Дитрих, чувствуя триумф. Ему приносило удовольствие насмехаться над людьми подобным образом. За это он и получил ощутимый тычок под рёбра.

Когда они зашли под своды ратуши, Готфрид сразу направился к викарию в кабинет. Дитриха он оставил за дверью, сказав что потом всё объяснит.

– Ты мне сразу не мог сказать? – заворчал он. – Вечно тайны какие-то…

Но Готфрид уже закрыл дверь за собой.

– Герр Фёрнер, – обратился он к викарию, после короткого приветствия. – У меня есть, что сообщить вам.

– Я слушаю.

– Это касается нашего дела. Понимаете, я вчера побывал у дома Альбрехта Шмидта…

– Так, – викарий кивнул.

– Я видел, как из него выходила та самая ведьма, которая проводила ритуал в ночь на среду. Которая хотела принести Эрику в жертву.

– Так, – с интересом повторил викарий. – Когда это было?

– Вечером, прямо перед закатом. Она закрыла дверь на ключ и куда-то пошла. Я не смог проследить, потому что она меня заметила…

– Снова без приказа, Айзанханг? – викарий повысил голос, что было редкостью. – Почему вы никого не предупредили? Если мы спугнём их во второй раз, то…

Он замолчал, и Готфрид попытался оправдаться:

– Мне просто было интересно, я даже не думал…

– Ваш интерес может нарушить всё, вы понимаете?

Готфрид опустил голову и тихо сказал:

– Я готов отправиться туда с отрядом..

Но Фёрнер отмахнулся от него.

– С каким отрядом, Айзанханг? То, что вы видели старуху у дома Шмидта, само по себе ничего не значит. Это могла быть его соседка или сестра, да кто угодно! И если отправим туда отряд ландскнехтов, это не только не послужит на пользу делу, но может и нанести вред. Я сейчас же пошлю наблюдателя туда.

– Разрешите мне! – выпалил Готфрид.

– Нет, – викарий резко помотал головой. – Я пошлю другого человека, а вы слишком фанатичны. Он проследит за домом. А когда мы будем готовы, я тотчас назначу вас командовать арестом! Всё. Сейчас отправляйтесь на дознание к Фогельбаум, а я… А у меня пока здесь дела.

Готфрид щёлкнул каблуками и вышел.

Вместе с Дитрихом они быстро дошли до Труденхауса. По дороге он ругал себя: прибежал, как мальчишка, « скорее, герр Фёрнер, надо атаковать, арестовать всех! Я сам готов повести отряд…». Ему стало противно от самого себя, и он сплюнул. « Разрешите мне!». Дурак…

Холодные внутренности тюрьмы приняли их без особой приязни. Из дальней камеры доносились чьи-то дикие, нечленораздельные вопли и грохот двери.

– А ну заткнись там, а то я солдат позову, – прикрикнул Денбар на неведомого бунтовщика. – А, здравствуйте. Проходите, проходите, не обращайте внимания…

Они направились к пыточным камерам, но по пути Дитрих остановился возле троих палачей и принялся жать им руки.

– Как дела, Дит? Ты, говорят, служишь теперь? – спросил его тощий парень с густыми чёрными бровями, сросшимися над переносицей.

– Да вроде того, – небрежно ответил Дитрих. – А вы всё тут?

Троица заржала.

– Тут местечко тёплое, – усмехнулся белобрысый палач с подростковым пушком на подбородке. – Недавно плату подняли, а иногда разрешают забить кого-нибудь из молчунов. Ну, ты понимаешь.

– Понимаю, – кивнул Дитрих. – Нас тоже к вам поставили, на время. Говорят, народу не хватает.

– Ещё бы его хватало, – хохотнул третий, толстый и красномордый. – Мы тут чужих не любим. Если кто новый приходит, сразу объясняем, что к чему, так что большинство тут надолго не задерживается. Надо, так сказать, бороться за место под солнцем.

– Ну, ладно, – Дитрих похлопал их по плечам. – Нам уже идти нужно. На днях надо пива выпить вместе.

– Добро, – кивнул толстый. – Потом увидимся.

Командовать сегодняшним дознанием и расспрашивать полагалось доктору Фазольту. Видимо Анну не посчитали важным свидетелем, поэтому решили обойтись одним инквизитором.

Два священника стояли по сторонам от стола, секретарь Иоганн Шмельциг сидел за своей конторкой и подробно записывал, что происходит. Фазольт вздохнул и начал дознание.

Анна Фогельбаум, после того, как её попросили подтвердить вчерашнее признание, снова начала говорить, что верует только во Христа, и что вчера её заставил солгать исключительно дьявол. Так почти всегда бывает – посидит ночь в камере, ужаснётся своей участи, а наутро начинает отпираться.