Борис Акунин - Внеклассное чтение. Том 2

Николас тащился следом, невидящим взглядом посматривая на палисадники, огороды, окошки с цветными занавесками. Как найти правильные слова, чтобы она переступила через свою боль, через ужасную травму и, несмотря ни на что, простила Мирата Виленовича? Есть ли вообще на свете такие слова?

Было очень тихо, только поскрипывал снег под ногами, да бубнило где-то радио.

— Криминальная хроника, — произнес бодрый женский голос. — Сегодня утром в автомобиле «БМВ», припаркованном на стоянке возле здания Госкомимущества, обнаружены два трупа с огнестрельными ранениями. Оба мужчины убиты выстрелом в рот.

Судя по документам, это известный предприниматель, владелец сети аптек «Добрый доктор Айболит» Олег Ястыков и его шофер Леонид Зайцев. Несмотря на то, что двойное убийство произошло в людном месте и в дневное время, свидетелей преступления нет. Оперативно-следственная группа…

— Мира! — закричал Фандорин во всё горло. — Мира!

И не смог продолжить — пошатнулся. Облегчение было таким абсолютным, таким физическим, что его замутило, как водолаза, слишком быстро вынырнувшего из-под толщи воды.

— Что?! Коля, что с тобой?! — испуганно пискнула Мира.

Кинулась к нему, крепко обняла, чтобы не упал.

— Тебе нехорошо? Сердце?

— Она его убила, — с не по-христиански ликующей улыбкой сообщил Николас. — Жанна. Ястыкова. Выстрелом в рот. Это ее манера. Вот почему она сказала: «С Олежеком проблем не будет». Мне… то есть нам больше нечего бояться.

— Ну и хорошо, — сказала она помолчав. — Значит, я могу туда не возвращаться.

Он несколько раз моргнул, не сразу вникнув в смысл ее слов. Когда же вник, стало стыдно — за то, как плелся сзади побитым псом и подыскивал ключик к ее сердцу.

— Ну и правильно.

Николас снял снежинку с ее волос, потом другую, третью. Не удержался, поцеловал туда, где у корней золотился нежный пушок.

— Поехали в Москву. Будешь жить у меня.

Сказал — и вдруг представил картину своего возвращения. Пропадал невесть где десять дней, морочил жене голову какими-то ужасными опасностями, а потом заявился — сияющий, в сопровождении умопомрачительной нимфетки, и бух с порога: «Это Мирочка, она поживет с нами». А тут еще Глен со своей дурацкой запиской… Будет трудно.

На шоссе, у поворота к усадьбе Утешительное девочка вдруг сказала таксисту:

— Нам нужно заехать вон туда, под «кирпич».

Шофер оглянулся на Николаса — тот пожал плечами. Повернули.

— Зачем? — спросил он шепотом.

— Вещи заберу. Мне его шмоток и цацек не нужно, а свой чемодан возьму. Его Роберт Ашотыч на свои деньги купил. Еще там дневник, я его с одиннадцати лет веду. И мамина фотокарточка.

Ее губы были упрямо, до белизны сжаты, но по мере приближения к поместью линия рта постепенно утрачивала твердость, а белизна перемещалась с губ на щеки.

У ворот Мира взяла Фандорина за руку.

— Нет, не могу. Коля, сходи один, а? Ну пожалуйста! Там в шкафу, в самом низу чемоданчик, с наклейками. Инга хотела выкинуть, но я не дала. А дневник и фотокарточка спрятаны в розовой подушке.

— Говорить, что ты здесь? — тихо спросил Николас.

Она не ответила.

Минуты три он стоял перед стальными створками, дожидаясь вопроса из динамика. Не дождался. Странно.

Тогда нажал на звонок.

И опять никакой реакции.

Уехали все, что ли? Но ведь кто-то должен присматривать за домом?

Наконец из металлического динамика донесся дрожащий женский голос:

— Кто это?

— Клава, вы? Это Николай Александрович. А где охрана?

— Господи, просто конец света, — пожаловалась Инга Сергеевна, встречая Фандорина на пороге гостиной. — Ходкевич исчез, охранники тоже. Хулиганье какое-то кинуло из-за стены камнем в оранжерею. Сидим тут вдвоем с Клавой, всего боимся. Как видеокамеры работают, не знаем. Звоню Мирату, Игорьку — они на комбинат улетели, с Гебхардтом. Мобильные не работают, а на место они еще не прибыли…

Тут она спохватилась, виновато прикрыла ладонью рот.

— Ой, ради Бога простите! Я о своей ерунде, а вы… Слава Богу, что вы живы! А Мирочка? Где она?

Он замялся, не зная, говорить ли, что девочка здесь, за воротами.

Госпожа Куценко поняла его молчание по-своему. Горестно вздохнула, перекрестилась.

— Да-да, Мират сказал, что девочку спасти не удастся… Ужасно. Только не рассказывайте мне подробностей, ладно?

— Так и сказал: «спасти не удастся»? — поневоле вздрогнул Николас.

— Да. Он держался очень мужественно, во всяком случае по телефону. Так его жалко — слов нет! А тут еще поездка на комбинат. И ведь не отложишь, у Гебхардта каждый час расписан… Кошмар! После стольких лет найти дочь и сразу же потерять… У нас ведь с ним детей быть не может, я рассказывала…