Феликс Мирский - Чисто римское убийство

Дом, в котором поселился Петроний, казалось, застыл между двумя способами существования, не зная чью сторону ему выбрать: то ли сохранить верность старой хозяйке то ли обрести новый смысл жизни с новым домовладельцем. Особенно заметно это было в двух примыкающих к атрию комнатах, которые прежде служили спальнями. В одной из них даже сохранилась кровать, матрас с которой уже убрали, бесстыдно выставив на всеобщее обозрение раму из натянутых ремней.

Во второй комнате от кровати осталось только пятно на полу. Сундуки, корзины и ящики с книгами безошибочно указывали на то, какое предназначение было выбрано для нее новым домовладельцем.

Пышные, сияющие золотой вышивкой пурпурные портьеры и триклиний, разукрашенный изображениями фавнов и дриад, были наследием, оставшимся от прежней хозяйки. Как и маленький уютный сад, с тремя яблонями, грушей, Лукулловой вишней, старой оливой и аккуратными рядами розовых кустов.

А вот кабинет, в прежние времена находившийся в небрежении, несомненно, обрел новую жизнь со сменой владельца. Стены его украсились сотами книжных полок, а стол приобрел роскошную серебряную чернильницу и подставку для стилосов.

К атрию примыкала двухэтажная внутренняя часть дома. Здесь располагались спальня самого Петрония, комнаты его управляющего и слуг. И, к счастью, от ее посещения Лоллий был милосердно избавлен.

Теперь он развалился в кресле напротив всадника в летней столовой, стены которой украшали довольно легкомысленные фрески. Низкий козлоногий столик, приютивший кувшин с уже разбавленным вином, велабрский сыр, пиценские маслины и хлеб, расположился между ними.

– Чем же ты был занят, что не нашел времени, для старого друга? – упрекнул Лоллий.

Направляясь в этот дом Лоллий, чувствовал не свойственные ему смущение и неуверенность. Ведь бывает, что после долгой разлуки, возобновление старой дружбы никому не приносит радости. Люди меняются, дороги их расходятся в разные стороны и встретившись спустя много лет, ощущаешь лишь неловкость, пытаясь опознать в сидящем напротив незнакомце человека, с которым прежде был неразлучен. Но, за час, что он провел в обществе Петрония, Лоллий с радостью убедился, что все его опасения были напрасны. Теперь он жалел лишь о том, что не узнал о возвращении Петрония раньше.

– Переезд. Домашние хлопоты, – Петроний пожал плечами. – Они отнимают наше время и пожирают нашу жизнь. Новый дом требует заботы.

По правде говоря, Лоллий был удивлен, узнав, что, вернувшись в Город, Петроний решил обзавестись собственным жилищем. Нет, конечно, жить с родственниками, особенно со старшими, это испытание, которое не каждый способен перенести. Они лезут в твои дела. Они всегда знают, что правильно. Они читают нотации. Они бесконечно рассказывают о прежних, золотых временах, когда для порядочного молодого человека, кажется, не было большего удовольствия чем выслушивать лекции престарелых родичей. И все же, зная Петрония много лет, Лоллий был уверен, что его друг предпочтет беззаботное пребывание в доме брата, суетной жизни домовладельца.

– Неужто за четыре года ты так переменился, что стал находить удовольствие в домашних делах? – он не стал держать сомнения в себе. – Марк Петроний, человек, который был не способен распорядиться даже по поводу обеда!

– Эй! Что случилось с Римом? Бездельник Лоллий Лонгин попрекает меня праздностью! – возмутился в ответ Петроний. – Неужели поучения дядюшки наконец достигли цели?

– Мой дядюшка сумел бы пристыдить даже Медузу Горгону. Кто знает, может и со мной у него когда-нибудь получится? – Лоллий беззаботно улыбнулся. – Время меняет людей. Помнишь, толстяка Силана? Этот тихоня ушел в политику, и говорят, даже добился некоторых успехов.

– Во имя Доброй Богини! Даже Рим не заслужил консула Луция Лоллия Лонгина. – Петроний в притворном ужасе округлил глаза.

– И никогда его не получит, – Лоллий отсалютовал ему чашей. – А что насчет тебя?

– Меня и политики? Лоллий, во имя Юпитера и Юноны! Да ты ли это? Теперь ты будешь рассуждать о политике! Куда делся певец лени и поэт безделья, которого я знал четыре года назад?

– Раздавлен он безжалостной судьбой.

Учитывая все то, что творилось в доме Лоллия в последние дни это утверждение не было таким уж большим преувеличением.

– Осторожнее Лоллий, – предостерег всадник. – Начнешь сетовать на судьбу, не успеешь оглянуться как угодишь в философы.