Стивен Хантер - Я, Потрошитель

Через Лондонский архив я вышел сперва на бывшего мужа бедной Полли и даже стал первым, кто сообщил ему печальную новость. Если б у меня оставалась хоть крупица человеческого сострадания, я, пожалуй, выждал бы хоть немного, давая ему возможность прийти в себя после известия о смерти женщины, которую он когда-то любил, которая подарила ему пятерых детей, готовила еду и на протяжении двадцати шести лет отдавала свое тело, пока не продала душу демону джина, и которая, встретив жуткую смерть в темном переулке, теперь лежала в морге, изуродованная и выпотрошенная. Напротив: почувствовав его беззащитность, я надавил, вытягивая интересные подробности. Мое честолюбие было таким же сильным, как сильно мое нынешнее пристрастие к опиуму. Бедняга уже довольно давно не видел свою бывшую жену, и все же благодаря его воспоминаниям мне удалось придать его несчастной старушке хоть сколько-то человечности. Вот в чем прелесть ремесла журналиста, осознал я. От этого мне стало гораздо лучше, тут не может быть никаких сомнений, но ведь и вам в конечном счете также становится лучше, хотя, быть может, выигрыш приходит порой слишком поздно.

Затем я отправился в «Сковородку», весьма неприглядное место, где нашел две живые души, бармена и некую Эмму Лоунс, определенное место жительства отсутствует, если не считать недели-другой, время от времени проведенных в Ламбетском работном доме, и за три пенса, потребовавшихся, чтобы угостить Эмму стаканчиком джина, который вряд ли был из подвалов «Будлз» [8] «Будлз» – известный лондонский аристократический клуб, основан в 1762 г. , она поведала о достоинствах своей покойной подруги, о своем собственном страхе перед человеком с ножом и о своих крайне ограниченных перспективах. На прощание я дал ей еще три пенса, чтобы она спокойно переночевала в ночлежке; однако я уверен, что еще до семи вечера эти деньги прошли через ее пищевод и были исторгнуты в писсуар.

Наконец, воскресив в живых красках несчастную жертву, я перешел к описанию того жалкого состояния, в котором пребывало полицейское расследование. И тут опять моим конфиденциальным источником стал сержант Росс. Мы встретились тайком, словно шпионы, в уайтчепелской пивной под названием «Альма», в честь великой победы в Крымской войне почти полвека назад. Днем это унылое темное место, лишенное огня и энергии, единственными посетителями которого являются опустившиеся пьянчуги и одинокие проститутки, пропивающие деньги, отложенные на ночлег.

– Тут ты не сможешь сослаться на меня, – сказал Росс. – Старина Уоррен (он имел в виду сэра Чарльза Уоррена, непреклонного главу столичной полиции) установил политику молчания. Об этом деле ничего не говорят, и если что-нибудь просочится, сразу выйдут на того, кто распустил язык.

– Я вас защищу. Но в наших последующих статьях вы будете представлены истинным героем дела. И к черту криминальный отдел! В любом случае там умеют только брать взятки.

– Буду очень признателен. Итак, вот что мы имеем. – Он помолчал для пущей важности. – А имеем мы ровным счетом ничего.

Я молча кивнул. О чем-то похожем я подозревал. Раскрутить это дело будет очень непросто.

«НЕСМОТРЯ НА ВСЕ УСИЛИЯ ПОЛИЦИИ, ДО СИХ ПОР НЕ УДАЕТСЯ НАЙТИ НИКАКИХ СУЩЕСТВЕННЫХ УЛИК В ДЕЛЕ О НЕСЧАСТНОЙ, ЖЕСТОКО УБИТОЙ В УАЙТЧЕПЕЛЕ, – написал я в тот вечер. – КАК ЗАЯВИЛИ КОРРЕСПОНДЕНТУ «СТАР» В СЛЕДСТВЕННОМ ОТДЕЛЕ, О СКОРОМ ЗАДЕРЖАНИИ ПОДОЗРЕВАЕМОГО РЕЧИ НЕ ИДЕТ, И ОСТАЕТСЯ ТОЛЬКО ЖДАТЬ, КОГДА ДЕМОН НАНЕСЕТ СЛЕДУЮЩИЙ УДАР, В НАДЕЖДЕ НА ТО, ЧТО ОН ОСТАВИТ БОЛЕЕ ЧЕТКИЙ СЛЕД».

Росс подтвердил то, до чего и так уже догадались все, у кого имелась хотя бы одна извилина: столичной полиции приходилось полагаться исключительно на старые методы. Хотя теоретически следователи знали о дактилоскопии, база данных отсутствовала, а снять отпечатки пальцев, если только они не остались на окровавленном лезвии ножа или на свежеокрашенной стене, было практически невозможно. В распоряжении криминалистов имелись только самые примитивные химические реактивы, а время смерти устанавливалось по степени окоченения и температуре трупа, что можно было считать очень приблизительным. Технологии восходили еще к Средним векам: осмотр и охрана места преступления, изучение улик, опрос свидетелей, работа с осведомителями, усиленное патрулирование района и, наконец, обещание вознаграждения. Однако все это работало более или менее успешно лишь в том случае, если речь шла о представителях организованного преступного мира, бандах, имевших главаря и рядовых членов – все принадлежности обыкновенного мира, но только извращенные для нужд преступности. У преступника наверняка должны быть завистники и враги, свидетели со стороны продадут его, чтобы оказать услугу какой-то третьей стороне. На самом деле в основе стараний полиции Большого Лондона хоть как-то контролировать преступный мир лежит сложная система бартера – торгов, угроз, запугивания, поощрения и наказания. Но наш мальчик, обезумевший мясник, был неуязвим для всего этого, и оставалось только рассчитывать на случай, который пока что не представился.