Юлия Алейникова: Тайное сокровище Айвазовского

— Друзья-приятели? Нет, не знаю. Он не с нашего, так сказать, двора. Не из нашей компании. Ты, Клава, знаешь? — обернулся он к жене, сидевший тут же за столом с вязанием.

— А ты что, не помнишь? Варвара Тимофеевна из шестнадцатой квартиры говорила, что он все время к каким-то знакомым на 6-ю Красноармейскую ходит.

— Нет, — покачал головой Павел Петрович.

— У него там то ли сослуживец бывший живет, то ли друг детства. Варваре Тимофеевне, когда она его там первый раз встретила, он и объяснил. Она там рядом в приеме стеклотары работает. Так вот он туда чуть не каждый день ходил. Не днем, а ближе к вечеру, как народу с работы домой идти. Я сама этого не видела, но Варвара Тимофеевна говорила.

— А вы не знаете, как его знакомого зовут, того, к кому он в гости ходил? — Алексей уже поздравлял себя с победой.

— А вы лучше у Варвары Тимофеевны спросите, она сейчас дома. Паша, проводи товарища лейтенанта. Это на четвертом этаже, как раз над нами.

— Говорил, — кивнула краснощекая Варвара Тимофеевна. — Это года два назад было, летом. Жарища была, вот я и выставила табурет на улицу, чтобы воздухом подышать. Смотрю — он идет. Разговорились от нечего делать. Куда это вы, спрашиваю. К приятелю, говорит, он у меня вон в том дворе живет. В 23-м доме, значит. Вот туда и ходил. Правда, в последнее время что-то я его не замечала. Так я за ним и не слежу. Мне работы хватает, да и зима не лето — окна заморожены, топят у нас не ахти, весь день в фуфайке и в валенках сидишь, а то не дай бог ревматизм наживешь, как вон у Петра Ивановича за стенкой. Как он, бедняга, мучается, особенно в сырость. А тоже в молодости в подвале в сапожной мастерской сидел, себя не берег. Вот в старости и хворает.

— Ясно. А к кому же Коростылев ходил в 23-й дом? Может, по имени знакомого своего называл или по фамилии? Или говорил, откуда знакомы? А может, вообще к женщине ходил? — не хотел отказываться от своей версии лейтенант.

— А вот это уж чего не знаю, того не знаю, — развела руки Варвара Тимофеевна. — Мне говорил, что к приятелю какому-то, а что за приятель — я не спросила. Да мне и незачем.

Значит, придется снова опрашивать жителей. На улице уже стемнело, мороз стал мягче, и в свете неярких фонарей кружились крупные пушистые хлопья. Алексей стоял посреди двора, смотрел на темно-синий квадрат неба над головой, на лицо мягко опускались холодные снежинки, и ему казалось, что он на дне огромного колодца. Уютно светились окошки, горку и качели запорошило снегом, во дворе было тихо, словно жизнь замерла по волшебству, и только он один избежал злых чар.

Хлопнула дверь подъезда, еще. Послышался смех, возня, на горку посыпалась ребятня — уже не карапузы с бабушками, а народ постарше и похулиганистее. Они толкались, потом залезли дружно на горку и съехали все вместе. Сказка закончилась. Алеша вытер мокрое от снега лицо, завистливо улыбнулся и, оскальзываясь и взмахивая руками для равновесия, поспешил к метро. Кажется, отец говорил, что по телику хоккей вечером.

— Где ты ходишь? — свистящим шепотом набросилась на Алешу мать, едва он переступил порог дома. — Утром убежал — ничего не сказал, за весь день ни разу не позвонил. Ноги промочил? Причешись хотя бы! Рубашку хоть свежую с утра надел?

— Мам, а почему шепотом? — Он закинул на вешалку ушанку и готов был двинуться в сторону кухни, откуда доносились вполне привлекательные ароматы.

— Что значит почему? Ты хочешь, чтобы я тебя при гостях отчитывала?

— При гостях? — В коленях появилась неприятная слабость.

— Забыл? — укоризненно глядя на любимое чадо, вздохнула Зинаида Андреевна. — Я тебе сто раз на неделе говорила, что приедут тетя Рая, Анна Семеновна с мужем и их племянница. Зовут Наташей, учится в педагогическом, очень славная девушка. А ты целый день пропадаешь неизвестно где!

— Я по работе. У нас убийство, полный завал, весь отдел работает без выходных, — мгновенно сориентировался Алексей, поздравив себя с удачно проведенным днем.

Последние полгода мама особенно настойчиво пыталась его женить. Какая-то сослуживица наболтала ей, что с его профессией трудно устроить личную жизнь, у нее вон племянник-милиционер в сорок лет холостяк, и если парня не женить до двадцати пяти, потом уже поздно будет. Алеша как раз подходил к роковой отметке — в марте должно было стукнуть двадцать четыре. Да и большинство его приятелей уже благополучно женились, а некоторые успели даже обзавестись потомством. Федька Синицын, тот вообще двойню родил — всем бывшим классом ходили поздравлять. Подарили коляску, большая такая, даже в квартиру не влезла. Пришлось на лестнице оставить.