Николай Rostov - Фельдъегеря́ генералиссимуса. Роман первый в четырёх книгах. Все книги в одном томе

Христофор Карлович искренне удивился:

– Сказку? – брови его поднялись вверх, лоб наморщился. Его всегда поражала манера русских соединять несоединимое. Впрочем, считал он, лукавство русских слов им в этом помогало. Вот ведь и у слова этого тоже два несоединимых смысла. Сказка – это откровенная выдумка – и в то же время сказка – это деловой отчет! До высот легкого, воздушного русского разума, что и деловой отчет может быть сказкой в первом смысле этого слова, его тяжелый, земной немецкий разум не поднимался – и потому отвергал! Деловой отчет – отчетом, а ваше лукавое парение мысли – на землю. И он сказал Бутурлину по-русски без малейшего акцента с немецкой прямотой: – Ее мы вам предоставим через две недели. До этого срока вам надлежит, будучи у князя Николая Андреевича Ростова на правах гостя, не покидать расположение его поместья. – Старый князь приказал ему выяснить: кто и зачем подослал Бутурлина и его спутницу к нему в поместье. Сроку дал две недели.

– Это как же вас понимать? – засмеялся Бутурлин. – Вы запутали совсем меня вашим русским! – И сказал насмешливо: – П-пудучи гостям… не покидать!.. Несуразица какая. Скажите мне прямо на моем – немецком.

– Не надо меня путать вашими лукавыми словами! Я всю жизнь прожил в России. И вы меня отлично поняли, штабс-ротмистр Бутурлин. – И Христофор Карлович сказал певуче с нарочитым прибалтийским акцентом: – Что я вам хотел сказать.

Бутурлин рассмеялся:

– Ну вот давно бы так!

– Что вы еще хотите от меня узнать?

– Да вы ведь не скажете.

– Скажу. Спрашивайте.

– Через две недели что с нами будет?

– Если вы, Бутурлин, дадите честное слово, то вас отпустят. – Христофор Карлович замолчал и приготовился выслушать следующий вопрос Бутурлина.

– Я спросил не только о себе, но и о своей спутнице. С ней что будет?

– На этот вопрос я не уполномочен отвечать. Если хотите, спросите у князя.

– Я потом спрошу, – посмотрев на старого князя, сказал Бутурлин – и улыбнулся Христофору Карловичу. Князь увлеченно беседовал с Жаннет. – А если я не дам вам честного слова, какая участь меня ожидает? – ледяным тоном спросил вдруг Бутурлин.

– Участь неприятельского лазутчика. – Христофор Карлович замолчал. Говорить, что его расстреляют, он не стал. Счел за лишнее. Будучи военным человеком, Бутурлин отлично знал сам, как поступают с пойманными неприятельскими лазутчиками.

– А того… в отдушине вы тоже расстреляли… или предпочли четвертовать?

– Благодарю, что напомнили. Князь запретил вам входить в ту комнату. Выберете себе любую другую. Больше вопросов ко мне нет?

– Больше нет. Только ведь вы мне не ответили: четвертовали вы сразу восковую фигуру императора Франции Наполеона или сначала расстреляли… как неприятельского лазутчика… а уж потом вместо колокольчика и повесили?

– Нет, сначала мы в своей тайной канцелярии сказку на него сочинили – и только потом он у нас из отдушины колокольчиком зазвенел! – и Христофор Карлович позволил себе улыбнуться над своей шуткой. И пошел через всю залу к маленькой дверце в углу, куда слуги стали сносить восковые фигуры.

В черном своем сюртуке он походил, действительно, на сказочника. Бутурлин даже принял поначалу бант в черной косе его парика за бабочку, которая посреди зимы залетела вдруг в княжеский дом – да и села ему на спину. Сейчас поймет, куда ее угораздило сесть – и упорхнет на мороз. Там теплей. Нет, не улетела. Она тоже была из воска – как и все герои его сказок.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Так, по крайней мере, толкует это слово Ожегов (Словарь русского языка, состав. С. И. Ожегов, третье издание, М., 1953 г., с. 314).

Сразу же хочу предупредить, что все последующие сноски и примечания в моем романе будут следовать, набранные мелким шрифтом, непосредственно за текстом, к которому они относятся.

Это сделано исключительно для того, чтобы не затруднять ваше чтение. К тому же, как правило, их или вовсе пропускают, или прочитывают после прочтения всей страницы, а этого мне бы не хотелось, так как мои примечания играют, смею думать, наиважнейшую роль в моем романе.