Стюарт Тёртон - Дьявол и темная вода

– А есть способ наверняка потопить «Саардам»? – пробормотал Арент.

– Да, и не один. – Констебль потрепал грязный амулет у себя на шее. – По нам может дать залп другой корабль. – Он задумался. – А пираты, шторма или оспа добьют. Такое частенько случается, или же… – В его взгляде появилось беспокойство.

– Или же что? – переспросил Вос.

– Ну, это что бы я сделал, но я и не собирался, так, просто болтовня. – Констебль посмотрел на собеседников, желая убедиться, что ему верят.

– Ну, говори! – потребовал Вос.

– Устранил бы капитана.

– Кроуэлса? – удивился Арент.

Старик принялся ковырять трещину в крышке сундука.

– Что тебе о нем известно?

– Только то, что он одевается, как при дворе, и ненавидит мастера-негоцианта, – ответил Вос.

Констебль весело хлопнул по колену, но тут же посерьезнел, сообразив, что никто и не собирался шутить.

– Ваша правда, только капитан Кроуэлс – лучший моряк на всем флоте, и это знают все, в том числе и этот сукин сын, мастер-негоциант Рейньер ван Схотен. Да Кроуэлс и на лодчонке бы доставил товар в Амстердам. – В голосе констебля послышалось благоговение. – Компания платит мало, потому-то команда «Саардама» составлена из отребья, убийц и воров.

– А ты кто? – спросил Вос.

– Вор. – Констебль постучал по культе. – Бывший. Но важно другое: каждый из этих мерзавцев уважает капитана Кроуэлса. Они будут ворчать, плести интриги, но против него никогда не пойдут. Он вспыльчивый, но справедливый, плетей почем зря не раздает, и мы знаем, что он доставит нас домой, поэтому здесь самая последняя скотина подставляет шею под ярмо.

– А что бы случилось без капитана? – спросил Арент. – Справился бы старший помощник с командой?

– Карлик-то? – презрительно фыркнул констебль. – Вряд ли. Если умрет капитан, эта посудина вспыхнет, уж поверьте.

Сара и Лия стояли на корме и смотрели, как удаляется Батавия. Сара ожидала, что она будет исчезать постепенно, как смывается с ткани пятно. Но и печные трубы, и крыши домов скрылись из виду в мгновение ока, не оставив времени на прощание.

– Мама, а Франция какая? – спросила Лия уже, наверное, в сотый раз на этой неделе.

Сара видела тревогу в глазах дочери. Батавия была единственным знакомым ей местом, пусть ей и редко дозволялось выходить за стены форта. Малышкой она часами играла в лабиринт Минотавра, представляя, что скрывается от чудовища, на роль которого прекрасно подходил ее отец.

Теперь же, после тринадцати лет жизни в каменных стенах и под охраной, ее увозили в далекие края, где она начнет совершенно новую жизнь в огромном особняке с садом.

Бедняжка уже несколько недель плохо спала.

– Я не очень хорошо знаю Францию, – ответила Сара. – Я была очень молода, когда побывала там в последний раз, но помню изысканную кухню и прекрасную музыку.

На лице Лии расцвела мечтательная улыбка. Она любила и то и другое.

– Французы – талантливые изобретатели, ученые и врачеватели, – продолжала Сара. – И строят настоящие чудеса – соборы до небес.

Лия положила голову на плечо матери, темные волосы волной заструились по руке.

Над ними скрипнул высокий столб с фонарем, на ветру заполоскался кормовой флаг. В хлеву кудахтали куры и хрюкали свиньи, возмущенные тем, что пол качается.

– Я им понравлюсь? – жалобно произнесла Лия.

– Да они тебя полюбят! – воскликнула Сара. – Поэтому мы все это и затеяли. Не хочу, чтобы ты боялась быть самой собой. И скрывала свой талант.

Лия крепко прижалась к ней и, наверное, собиралась задать следующий из своих многочисленных вопросов, но тут к ним по трапу взбежала Кресси; ее светлые волосы развевались на ветру. Она сменила домашнее платье на наряд с высоким воротником и рукавами, перехваченными красными лентами, надела широкополую шляпу с перьями, а туфельки держала в руке. Лоб покрывала испарина.

– Вот вы где, – произнесла Кресси, запыхавшись. – Я вас повсюду ищу.

– Что случилось? – забеспокоилась Сара.

Кресси прибыла в Батавию два года назад по велению генерал-губернатора и, словно солнышко, осветила их скучную жизнь. Прирожденная кокетка и талантливая рассказчица, она развлекала их историями чуть ли не каждый день. Сара не помнила, чтобы Кресси была не в духе или тревожилась о чем-то. Ее естественным состоянием была нега, и рядом всегда находился поклонник, который пробуждал в ней это чувство.

– Я знаю, что за опасность грозит кораблю, – выпалила Кресси, все еще пытаясь отдышаться. – Знаю, кому служил Боси.