Стюарт Тёртон - Дьявол и темная вода

– Сэмми Пипс считает, что он был тем прокаженным в гавани.

Исаак Ларм вздрогнул, но сделал вид, что сворачивает карту, и слез со стула.

– Надо проверить скорость, капитан.

– Отбери там эль у рулевого, – сказал тот угрюмо.

Арент проводил взглядом Ларма, решив поговорить с ним позже, когда выведает у капитана все, что нужно.

– Не знаете, за что Боси ополчился на «Саардам»? – спросил Арент.

– Перестал ладить с командой, но почему – не знаю. Капитану приходится держаться на расстоянии от матросов, иначе послушания от них не добьешься. Ларм больше знает.

– В гавани Боси говорил, что у него есть хозяин. Вам известно об этом?

– В моей команде сто восемьдесят матросов, Хейс. Вам повезло, что мне вообще известно имя плотника. Честно, вам нужен Ларм. Он лучше знаком с этим отребьем. – Капитан терял терпение. – Еще что-нибудь? У меня полно хлопот.

– Мне нужно разрешение на разговор с констеблем в пороховом погребе, – сказал Арент.

– Зачем?

– Сэмми Пипс беспокоится, как бы не взорвали порох.

– Разумно, – проворчал капитан и кинул жетон Аренту. Тяжелый, с выгравированной на нем двуглавой птицей. Его можно было бы принять за печать, если бы не отверстие посредине. – Покажите это констеблю в качестве разрешения, – сказал капитан.

– Одну минуту. – Рейньер ван Схотен картинно поднялся с кресла и подошел к столу. Там он взял перо из чернильницы и накорябал какие-то цифры на листке бумаги. – Я – мастер-негоциант, доверенное лицо генерал-губернатора, и ни одну дверь вам не откроют, пока я не велю иначе. К сожалению, я не могу исполнить то, что вы просите, пока существует невыплаченный долг. – Он присыпал написанное угольным порошком и протянул листок Аренту.

– Что это? – Арент недоумевающе посмотрел на него.

– Счет, – просиял ван Схотен.

– Счет?

– За бочонок.

– Какой еще бочонок?

– С пивом, который вы разбили в порту, – ответил Схотен, будто ответ был очевиден. – Это собственность Компании.

– Вы выставляете мне счет за то, что я прекратил страдания несчастного? – с недоверием переспросил Арент.

– Тот человек не был собственностью Компании.

– Он горел.

– Радуйтесь, что пламя не принадлежало Компании, – произнес ван Схотен все тем же раздражающе рассудительным тоном. – Сожалею, лейтенант Хейс. По правилам Компании мы не вправе оказывать вам услуги, пока не будут урегулированы долги.

Кроуэлс выхватил листок из руки Арента и, сунув его под нос мастеру-негоцианту, рявкнул:

– Хейс пытается помочь, бессовестный ты негодяй. Да что с тобой стало за эти две недели? Тебя будто подменили.

Выражение лица Схотена на миг сделалось неуверенным, но тут же сменилось на высокомерное.

– Возможно, если бы он сначала пришел ко мне, мы могли бы обойтись без этой неприятной сцены, но… – Он пожал плечами. – Что вышло, то вышло. Мои полномочия требуют…

– Твои полномочия воды морской не стоят! – раздался голос из соседней двери. Там стоял багровый от злости генерал-губернатор. – Как ты смеешь обращаться с лейтенантом Хейсом с таким неуважением? – презрительно процедил он сквозь зубы. – Отныне будешь обращаться к нему «господин лейтенант» и оказывать ему такое же почтение, что и мне, иначе я велю Дрехту отрезать тебе язык. Понял?

– В-ваша милость, – запинаясь, проговорил ван Схотен, глядя то на Арента, то на генерал-губернатора и отчаянно пытаясь сообразить, что их связывает. – Я… я… никоим образом не хотел…

– Меня не волнует, что ты хотел, – огрызнулся генерал-губернатор и махнул ван Схотену рукой, давая понять, что разговор окончен. Потом с улыбкой взглянул на Арента и указал на свою каюту. – Заходи, племянник. Пора поговорить.

Генерал-губернатор занял каюту капитана. Она была вдвое больше остальных, и в ней имелся собственный гальюн. На кровати лежали меха, на полу – ковер. На стенах висели картины, изображающие сцены из жизни генерал-губернатора, включая осаду Бреды [4] Бреда – портовый город в Нидерландах, который был осажден испанскими войсками в ходе Восьмидесятилетней войны и пал в 1625 году. .

Арент тоже был на этой картине. Залитый кровью великан выносил с поля боя раненого дядю, одной рукой отбиваясь от орды испанских солдат. На самом деле все было не так, но Аренту все равно чуть не поплохело от воспоминания. Чтобы выбраться из стана врага, им приходилось прятаться под трупами и, задержав дыхание, ползти по навозным кучам. Понятно, почему на картине все изобразили по-другому. Такое маслом не напишешь.