Александр Вейнгольд - Шахматный престиж

Поэтому, успешно сдав в январе первую в своей жизни студенческую сессию, я, после исключительно весело проведённых в Таллине каникул, в начале февраля вернулся в Тарту с твердым намерением вновь полностью посвятить себя учёбе. И тут меня неожиданно вызвали в деканат и в приказном порядке объявили, что в начале марта я в составе сборной Эстонии по шахматам ОБЯЗАН буду поехать на полмесяца в Москву на какие-то важные командные соревнования. А для того, чтобы достойно представлять в столице нашей великой родины и свою республику, и Тартуский университет, мне предписывалось немедленно и самым серьёзным образом заняться шахматной подготовкой и ОБЯЗАТЕЛЬНО всю вторую половину февраля провести на соответствующих учебно-тренировочных сборах в городе Тюри. И в Москве, и на сборах будет обязательно присутствовать также и лидер эстонских шахмат великий Пауль Керес, так что никакие возражения с моей стороны не будут приняты во внимание.

Признаться, услышав такое, я совершенно обалдел и пробормотал, что при таком раскладе придется мне пропустить как минимум целый месяц второго семестра, однако в ответ получил лишь короткое и с доброжелательной улыбкой сказанное: «Вы справитесь!»

Всё это было очень странно. По своему опыту я знал, что всесоюзные командные шахматные турниры в СССР всегда проводятся летом, почему в этом году они перенесены на самое начало весны? Почему о своём участии в предстоящих соревнованиях я узнаю через деканат, а не через спортклуб Тартуского университета? Почему моё личное участие на этот раз так важно, что меня в приказном порядке надо оторвать от учёбы? Три месяца я не только не интересовался тем, что происходит в мире, но и вообще не прикасался к шахматным фигурам – сумею ли я сыграть в Москве достойно?

Как мне удалось выяснить из всесоюзной шахматной печати, предстоящее соревнование, в котором должны были принять участие шахматные сборные всех 15-и союзных республик, а также Москвы и Ленинграда, носило необычное название: «финал Всесоюзной шахматной Олимпиады». Оказалось, что пока я был озабочен окончанием школы и поступлением в университет, по инициативе ЦК ВЛКСМ и Комитета по физкультуре и спорту по всей стране прошло невиданное по своей массовости шахматное мероприятие, и мой последний шахматный турнир перед началом занятий в Тартуском университете в августе 1971 года, на торжественном открытии которого всех участников тепло приветствовал сам Пауль Керес, было республиканским финалом этой Олимпиады… После того, как я узнал всё это, мне стал понятен и необычный, с упором на молодежь, состав команды: каждая республика, в дополнение к пяти мужским доскам (при одном запасном игроке) и двум женским, должна была быть представлена не только тремя юношескими досками – двое юношей и одна девушка, но и еще одной доской мальчиков и одной доской девочек… Таких композиций команд никогда раньше не было! Поскольку стольких достаточно сильных молодых шахматистов в маленькой Эстонии просто не было, мне стало ясно, почему моё участие в финальной части Олимпиады действительно обязательно.

Также я понял, почему финал Олимпиады проводится не летом: летом должен был состояться столь ожидаемый всеми матч за звание чемпиона мира по шахматам Спасский – Фишер, который, несомненно, заслонит собой любое другое шахматное состязание… Так что никаких странностей! Вскоре, однако, произошло нечто такое, что своей непонятностью не давало мне покоя на протяжении десятилетий.

28 февраля 1972 года я вместе с другими участниками эстонской шахматной команды сел на поезд Таллин – Москва и вскоре обнаружил, что с нами нет Иво Нея, второго после Кереса сильнейшего игрока, отсутствие которого заметно ослабляло состав республиканской сборной. На мой недоуменный вопрос я получил в ответ: «Ты что, не в курсе? Иво играть не будет, он уже с прошлого года находится на сборах Спасского, готовящегося к матчу с Фишером».

Изумлению моему не было предела: разумеется, очень лестно, что твой первый шахматный тренер приглашен помогать чемпиону мира в подготовке к матчу за первенство мира, но с другой стороны, будучи очень сильным игроком, Иво Ней все же никогда не входил в тридцатку сильнейших шахматистов СССР! Уровню матча на первенство мира он явно не соответствовал, в чём именно он может тогда помочь Спасскому и как вообще туда попал? Здесь было о чём подумать.

Утром 29 февраля високосного 1972 года мы прибыли на Ленинградский вокзал, где нас ожидал большой автобус, в который мы все немедленно и загрузились. Последним поднялся… Иво Ней!